Феодал
Шрифт:
Оксана швырнула в него пудреницей. Поплакала еще немного, повсхлипывала и сердито потребовала воды.
Фома достал все бутылки – пустые и полные. Оксана должны была видеть: воды осталось намного меньше половины. Вода командовала: забыть о возвращении назад! Вода была большим начальником.
– Два глотка, – распорядился он. – Два маленьких глотка.
И был готов немедленно отнять бутылку, если бы девчонка, не выдержав, выпила больше. Он непременно влепил бы ей хорошую пощечину для ее же блага. Пришло время быть жестоким. Феодалу ли не знать, как пропадают ни за понюх табаку неприспособленные новички? Любой феодал повидал их предостаточно – истеричных
Но Оксана отпила ровно два глотка, вернув Фоме бутылку с выражением высокомерного презрения. Фома не счел нужным отреагировать ни голосом, ни взглядом. Умница, девочка, подумал он. Валяй, ненавидь своего мучителя. Ненависть придает силы. Надо идти дальше, назад пути нет. Впереди неизвестность, но ни одна сволочь не заставит его поверить, что эти пески бесконечны. Жаль, что убедиться в этом можно только ногами…
«А ты не пробовал выспать карту этой местности?» – однажды спросила его Оксана. Было это давным-давно, еще во владениях Бао. «А как же! – отвечал Фома с иронической ухмылкой. – Пытался много раз. Однажды карту Москвы выспал. Большую, настенную. Как бы тебе объяснить? Управлять можно какими-то деталями, а не всем содержанием сна. Во сне человек редко гуляет по надоевшим местам, ведь сны – это стремление к чему-то. Во сне я чаще всего на Земле, а не здесь, зачем мне карты Плоскости? И где гарантия, что карта будет настоящей картой, которой можно верить, а не моей фантазией?»
Теперь ему казалось, что он сумел бы выспать карту окрестностей. Быть может, не стоит идти все время на восток? А если ближайший источник воды прячется за дымкой всего в нескольких километрах к северу или югу? А если целый оазис? Магеллан умудрился пересечь почти весь Тихий океан, не встретив ни одного острова, хотя их там как грязи. Неблагодарное это занятие – поиск наугад.
Фома выпил лишь один глоток воды. Он знал, что и три глотка не утолят жажду, но один глоток заставит двигаться – на три приема встать, через силу вздеть на плечи отощавший рюкзак и до следующего привала брести дальше на восток.
У них оставалось еще полбутылки воды, когда они нашли оазис.
Полбутылки – мало это или много? Имея терпение, можно растянуть на сутки. И еще суток двое, максимум трое можно идти совсем без воды. Потом конец. Скорее всего он наступит даже раньше, чуть только полуобморочный путник перестанет замечать характерные признаки ловушек. Пусть не висит над головой пылающая жаровня солнца, пусть терпим зной – все одно. Сухой воздух сосет из тела влагу алчно и неутомимо. Насосавшись – бросит сухую мумию. По сравнению с безводными пустынями Земли, разница только в сроках. Сахара убьет быстрее. Плоскость растянет это удовольствие, хотя и ненамного.
Нет, человек убивает сам себя. Сидел бы дома, погрязнув в трясине каждодневных мелочей, возился по хозяйству, заботился о пропитании, растил детей, не мечтая о несбыточным, – сохранил бы себя для нескорой естественной кончины. Большинство так и делает, а что брюзжит, так отчего бы не побрюзжать? И лягушки ведь зачем-то квакают. Человеку только дай обругать мирок, в котором он живет, не смея высунуть нос наружу. И уж с особым удовольствием он поглумится над беспокойными одиночками, у которых шило в одном месте. Куда ты намылился, олух царя небесного? Сиди. Вынь шило. Делай как мы. Что, не желаешь? Больно умный, да? Человек завистлив к чужому успеху – тем охотнее он осмеет чужой неуспех.
Успех пришел – частный, зато крайне своевременный. И некому было бормотать в досаде: «Дуракам везет». Пуст был оазис. Велик, но безлюден.
Со стороны он напоминал тропический остров, затерянный в океане, маленький рай для избранных счастливцев. Такого количества деревьев Фома не видел даже во владениях короля. Преобладали пальмы. Густая трава выросла по пояс – совершенно земная трава, невесть как попавшая сюда, но чувствующая себя, по-видимому, прекрасно. Целых три родника орошали склоны котловины, а из озера в ее середине, ласково журча, бил веселый фонтанчик.
Упасть в озеро – и пить, пить без конца… Не свирепо дозируемые протухшие остатки в мутной бутылке – сколько угодно чистой прохладной воды! Слаще меда. Вкуснее всего, что бывает на свете. Желаннее свободы, власти и любви – ненадолго, но желаннее…
С едой дело обстояло хуже, но в целом приемлемо. Одна из пальм была финиковой. На краю котловины Фома нашел инжир – недозрелый и враждебный желудку, но терпимый, если не обжираться. Незнакомого вида деревья давали съедобные плоды со странным, но приятным вкусом. Наконец, здесь, как и повсеместно, обитали гигантские многоножки – правда, охотиться на них мешала трава. Фома отстреливал членистоногих на границе оазиса.
До чего же хорошо полулежать у весело потрескивающего костерка, дожидаясь готовности супа, что булькает в закопченной кастрюле на таганке и дразнит запахами! Рай, да и только. Можно позволить себе лениться сколько влезет. Охота, сбор дров и плодов, варение пищи – разве это работа? Одно удовольствие. А дров столько, что на ум не приходят мысли об экономии. Жги просто так. Щурься на огонь, воображай, будто видишь в изменчивом пламени танец огненной саламандры, вздрагивай, когда с сердитым треском отскочит от полена уголек, наслаждайся.
Никакой опасности. Бери что хочешь. Выбор ограничен, но не будь привередой. Небесной манны от Экспериментатора ты все равно не дождешься, так что уж будь любезен пользоваться тем, что есть. Цени то, чем обладаешь, и подумай: многим ли доставалось такое счастье? Хуторяне вечно в работе, как навозные жуки. У феодалов жизнь поинтереснее, но и они горбатятся за свой хлеб. Учти, тебе здорово повезло, и не даром. Ты сам пришел к своему везению. Ты заслужил его.
– Я не подозревала, что на свете бывают такие волшебные места, – в первый же день заявила Оксана.
– На этом свете, – сделал ударение Фома, – все может быть. – Подумал и добавил: – Да и на том тоже. Только реже.
– На каком это том?
– Ну… на Земле.
– Вечно ты все испортишь, – расстроилась Оксана. – А я вот думала, что мы как раз на Земле.
В стороне невысоко над грунтом, противно извиваясь, проплыл воздушный удав бледно-лилового цвета. Почуяв границу оазиса – передернулся и потек прочь. Никакое это было не животное в привычном смысле, а так, одна из редких и не самых опасных ловушек Плоскости. Просто-напросто длинная струя ядовитого газа, ни в какую не желающая смешиваться с атмосферой и гонимая не ветром, а исключительно своей прихотью. Не становись у нее на дороге – и все дела. Бывают, к сожалению, удавы малозаметные, особенно «ночью». Влип, вдохнул гадости – пропал, удав вмиг задушит. Были прецеденты.