Фернок 2
Шрифт:
Эсмонд, лежа на спине, правой рукой почесывая волосатый живот, кое-что припомнил:
– Знаешь, ты как-то пообещала рассказать мне
увлекательнейшую историю знакомства со своим бывшим…
Мэлори боялась, что кто-то вновь поднимет эту неприятную и томительную для нее тему, от которой она убегала вот уже несколько лет:
– Ты предлагаешь мне, изрядно уставшей, в час ночи начать ворошить прошлое?
Фернок ответил:
– Прости за то, что не знаю более подходящего времени для таких интимных тем, чем ночь. Может, проблематика людей, совокупность
Мэлори допустила в уме:
“Может”
А Фернок, тем не менее, продолжил настаивать:
– Чтобы книгу прочесть, она должна быть открытой. В противном случае вся печатная продукция перестанет казаться полезной, ибо изначально существует только для того, чтобы передавать содержание…
Девушка поспорила:
– Люди – не книги.
– Назови хотя бы двести отличий. Тогда поверю…
– Я ненавижу Украинца, ты ненавидишь Украинца. Я ненавижу наркопродукцию, а ты ее пытаешься толкать - Фернок долго маячил возле сидящего на стуле Семена Розанова, думая, чью сторону занять – его или Пэксвелла, которому было невыгодно спорить с Фростом ради освобождения какого-то непримечательного барыги, - Что будем делать? Как решать?
Семен не выдержал уже. Голова трещала от бесконечных расспросов… да и не мог хохол больше сидеть у легавых:
– Слушай, лейтенант! – крикнул он, - Я не какой-то там браток из Москвы, как этот урод, которого по грубой ошибке кличут Украинцем! – а позже разошелся еще пуще, - Я, лейтенант – ортодоксальный перец из Одессы, родня которого подохла в развалинах из-за развязанной на отчизне гражданской войны! Отпусти, если хочешь, чтобы тебе помогали в ловле смазливых молокососов, продающих детишкам непроверенную дурь!
Фернок потребовал с него для большей убедительности:
– Продемонстрируй что-нибудь на своем языке, в студию!
– Моя кров, моя честь, все в мені дякуватиме тобі, якщо відпустиш! Мені не вижити в СтоунГейте! Мене там на шматки порвуть, порішать відразу, як я там з'явлюся!
(моя кровь, моя честь, все во мне будет благодарить тебя, если отпустишь! Мне не выжить в СтоунГейте! Меня там на куски порвут, порешат сразу, как я там появлюсь)
К двум часам Эсмонд, так и не заснувший, разговорил Мэлори шутками и ласкательными формами существительных женского рода - она начала делиться сокровенными событиями самого яркого периода ее жизни.
Поначалу грезилось, ничего интересного, но потом эта лихо развернувшаяся история, содержащая кучу чрезвычайно важных деталей, словно коснулась души Эсмонда, который никогда не слышал ничего более трогательного.
История любовного романа Мэлори Хейли…
Глава вторая. “Взаимосвязь”
Девятое марта две тысячи девятнадцатого пахло живописными букетами,
по-детски счастлива!
Мать красавицы в красном, Стелла Хейли, пыталась дозвониться до супруга и передать, что у них все хорошо: празднование обзавелось новыми гостьями – участницами конкурса красоты и по совместительству опасными конкурентками Мэл, которых, впрочем,
девушка ни капли не боялась. Она привыкла считать себя самой изысканной и неповторимой с малого возраста.
Аналогичное некогда входило и в привычку деятельной мамы.
Мужчины на этом празднике веселья ее не интересовали. Кажущиеся какими-то приторными, инфантильными и холеными, предназначенными, скорее, для холостяцкой жизни, они вызывали труднообъяснимое отторжение. Для подробного описания тех негативных чувств, которые тщеславная Мэл испытывала, находясь рядом с ними, требовался талант маститого прозаика.
Стелла же, чей послужной список состоял из двадцати самцов совершенно разных типажей и нравов, изначально считала, что подобные зазнайки неспособны на привлечение женщин с адекватным восприятием. Некоторые из них ради понтов пользовались тушью и красили губы бесцветной прозрачной помадой.
– Не отходи далеко. Мероприятие начнется с минуты на минуту… - заботливая мать предупредила девочку, посчитав эти принятые меры достаточными, и отошла ворковать с женой самого мэра, регулярно посещающей различные тусовки ради возможности завязать полезные знакомства с одинокими интеллигентами (втайне от супруга, конечно).
Мэлори, борясь с желанием свалить, тратя на войну с собой максимум энергии, разочарованно оглядывалась, хватаясь за почти призрачную надежду кого-нибудь “приклеить” хотя бы на мгновения, оставшиеся до начала мероприятия.
Ее всерьез удручала нынешняя обстановка в семье – мать по каким-то известным лишь ей одной причинам почти не говорила с отцом. Это весьма негативно сказывалось на настроении их любимой дочери, вынужденной стараться не замечать, что происходит, чтобы не считать себя частью черной дыры, постепенно высасывающей ее жизнелюбие.
Прошлые, надо сказать, неудачные отношения с худощавым блондином Стивеном Хокингом, молодым, но подающим большие надежды музыкантом-инструменталистом, уже не преследовали любвеобильную брюнетку, но частенько напоминали о себе. Это и было самым поганым последствием любой разлуки – человек прощается со второй половинкой, но все равно продолжает помнить. Он либо еще любит, либо дуется, или ловится на мерзостной мысли, что никакой разлуки не случалось вовсе, а недавно пережитое прощание – временное явление, результат вспыльчивости или, наоборот, излишней сдержанности.