Ферзи
Шрифт:
В ответ господин Майтозин лишь презрительно хмыкнул, впервые с момента собственно провала позволив себе проявить активность. Возможно, сообразив, что не один после этого Совета уйдёт в отставку, он настолько расхрабрился, может, просто склад характера не позволял долго оставаться побеждённым. Только на вошедшего в ораторский транс Атона Сигурдовича его вид впечатления не произвёл.
– В Вашем насквозь империалистическом мозгу всё зло от иностранцев, - кричал Старший Мастер-Накопитель.
– Лучше бы местными теневыми лордами занялись! Вон Тавелина Руевна у Лорда убийц в любовницах числилась!
– А ничего,
– поинтересовалась роковая чародейка, непринуждённо стряхивая пепел на новенькие серые брюки излишне говорливому соседу.
Замечание госпожи Ломаховой благополучно было проигнорировано как самим господином Гикайло, так и его невольными слушателями, никогда особенно бесцеремонного иллюзора не терпевшими.
– А с чьего, вы думаете, позволения Снетке Шпаку удалось из тюрьмы смыться?
– провокационно сощурился Атон Сигурдович.
– Это ж всё наш уважаемый Тиакин Сивальевич кислоту его подельникам слил. И не просто так кислоту, а особый состав, что ещё три месяца в столичной канализации находили. Литра три, небось, было, а ведь он по серебрушке за унцию!
– А-а ты мои деньги не считай!
– отчаянно заикаясь и дрожа всем телом, вскрикнул Старший Мастер-Алхимик, разрываясь между желанием грохнуть кулаком об стол и позорно под него сползти, спасаясь от пронзительного взгляда княжеского представителя.
– К-кому хочу т-тому и продаю...
– Вот! Во-о-от, корень всех бед в нашем замке!
– Старший Мастер-Накопитель потряс в воздухе кожаной папкой.
– Вы пиратам редкие составы продаёте, Равелий Дилеонович - последствия неудачных экспериментов. Кстати, мерзопакостнее тварей в глаза не видел. А всё почему? Да потому, что нашей дорогой державе их вообще даром отдавать придётся! Это же натуральный грабёж!
Глава Совета устало прикрыл глаза ладонью и начал про себя считать до десяти, пытаясь хоть как-то успокоиться: огреть кого-нибудь стулом страсть как хотелось. После глянул на ошалевшие от зелья лица советников и решил посчитать до пятидесяти, на всякий случай, а, может, и до семидесяти пяти, если Кущин не перестанет тереть манжетой дёргающиеся щёки.
– Араон, мальчик мой, - господин Ориджаев снисходительно обратился к молодому чародею, первым за последнее время вспомнив о присутствии в Зале самого Главы, - изволь унять этого дурогона! От него уже голова трещит.
Важич невольно нахмурился: молодому Главе совершенно не понравился ни тон, ни смысл сказанного. Отцовский приятель, вальяжно и расслабленно восседал в своём кресле, с толикой царственного безразличия взирая на царящий вокруг беспредел, здорово отдающий трагикомедией с элементами лёгкого фарса. Сидящие рядом с ним Мастера сохраняли хотя бы видимость невозмутимости и собственного достоинства, лишь поднимая авторитет пожилого чародея. Словно вдумчивый и великодушный патриарх наблюдал за баловством младших членов своей семьи. Круглый стол, выделявший место Главы лишь увеличенной спинкой кресла, всегда позволял по-иному взглянуть на ситуацию, и новый ракурс боевика совершенно не радовал.
– На каком основании, Мирут Тмириевич, - невозмутимо приподнял бровь молодой чародей, - Вы считаете возможным указывать мне, как обращаться со своими подчинёнными?
– Арни, ну что же так сурово?- Старший Мастер-Составитель заговорил тоном целителя в лечебнице для блаженных, что едва не вывело боевика из себя.
– Подобную фамильярность оставьте для помощников и подмастерьев, - добавил металла в голос Араон Артэмьевич, - а ко мне будете обращаться, как и положено говорить с законным Главой!
– Законным Главой!?!
– зарычал старик плотнее сжимая подлокотники кресла.
– Не смеши небеса, сопляк! Вся твоя законность зиждется на тупой силе и нежелании остальных влезать в творящееся дерьмо! Думаешь, кто-нибудь из нас потерпел бы на посту Главы такого молокососа, если бы не приближающаяся комета со всеми вытекающими? Да кому это надо разбираться с обезумившей нежитью, фанатами Кровавого Князя и многочисленными отступниками!
И снова Арн не успел проследить за метаморфозой. Как часто он в детстве пытался заметить тот миг, когда вежливый и милый старичок, всегда приносивший лакомства, превращался в монстра из страшилок, что у учеников из общежития было принято рассказывать друг дружке перед сном. В этот раз Старший Мастер-Составитель не улыбался. Нет, изменения не затронули его лица или позы, но выражение глаз неуловимо изменилось. В чёрных омутах на какой-то краткий миг вспыхнуло синее пламя, чтобы, практически угасая перетечь на предплечья и затаиться где-то в районе поясницы. Менее внимательный человек и не уловил бы этой краткой перемены, но Араон Важич больше не мог позволить себе подобную роскошь.
"Вот уж не думал, что именно ты меня вытянешь", - думал молодой человек, стараясь не расплываться в довольной улыбке от того, что череда исповедей наконец-то стала приближаться к интересующим его вопросам, притом без его непосредственного участия.
– Да ты на этом месте и нужен только для того, чтобы на тебя всех собак повесили, - господин Ориджаев довольно осклабился, становясь из просто страшного пугающим до дрожи.
– Знай своё место, артов выродок! А здесь всё будет делаться, как я повелю! Прикажу боевиков перерезать - перережут, прикажу землю жрать - сожрут, прикажу на князя пойти...
– Мирут Тмириевич, ну полно Вам!
– испуганно вскричал сидящий рядом господин Бересеенко, хватая составителя за руку.
– Нельзя в Вашем возрасте так волноваться!
– В моём возрасте?
– зашипел достойный, хоть и никогда не бывавший на родине сын востока, где испокон веков указывать мужчине на дряхлость считалось худшим из оскорблений.
– Это в твоём возрасте нельзя к себе девок из борделя водить, а в моём...
– Вот те и святоша, - хрипло расхохоталась госпожа Ломахова, которой исключительная добропорядочность и показательная набожность Старшего Мастера-Диагноста давно стояли поперёк горла.
– А здоровье-то ещё позволяет девок звать или они у Вас исключительно уборку делают и огород полют?
– Да не может он ничего, с того времени, как скарлатину подмастерьем схватил, даже нового толка настойки не помогают, - ядовито заметила Сатанасия Лексардовна, кою этот чародей постоянно попрекал излишне разгульным образом жизни.
– Так он девок только уродует и за городом выбрасывает, его пару раз там мои ученицы видели.
– Ничего не загородом!
– возмутился Лексард Милахиевич от несправедливой обиды, забыв даже о приступе астмы.
– Я всех своих девочек под особняком закапываю для пущей сохранности, только пальчики в погребе держу, пальчики у них просто замечательные!