Ферзи
Шрифт:
– Тогда да, - категорично заявил Снежев, одним рывком впихивая в седло строптивицу.
– Вместе с обувью?
– ехидненько уточнила Валент, свешиваясь под брюхо и демонстративно тыкая пальцем в обмотку из грязного тряпья, поверх которой были прикреплены растоптанные ветхие лапти.
– В нагрузку дали, с расчётом на зимний период!
– огрызнулся в ответ молодой человек, принимаясь регулировать стремя, под невысокую наездницу.
Не слишком обрадованная перспективой поездки на краденом животном Эл демонстративно хмурилась, не забывая, впрочем, нежно поглаживать крепкую шею своей мохнатой красавицы и довольно урчать. В родном
Если же судить по морде самой лошади, она предпочла б более традиционные пристрастия у одной, конкретно взятой девицы. Заметив это, вор успокаивающее похлопал осчастливленную по бабкам, намекая, что он с этой особой мучается уже больше суток. Обойдя композицию их композицию и поправив сбрую на другой коняшке, парень неожиданно замер, не обнаружив в районе видимости второй девицы.
Яританна стояла на том же месте, где и была оставлена ретивыми спутниками, бросившимися на штурм уведённых прямо из-под носа у взбудораженных селян лошадей. Девушка по возможности гордо и независимо скрестила на груди бледные ручки и старалась придать лицу невозмутимую отстранённость, полагающуюся благородным ратишанкам. Удавалось это из рук вон плохо, потому что резкая бледность и подрагивающая губа, портили всё впечатление.
– Ярита, ты чего встала?
– уже начал раздражаться вор, едва не надорвавшийся на предыдущих уговорах.
– Залезай быстрее. И так время потеряли.
От грозного окрика духовник испуганно вздрогнула, но подавила малодушный порыв и упрямо задрала подбородок:
– Я на этом не поеду!
Не имея возможности ярче выразить, переполняющие её эмоции, девушка отвернулась, буквально упираясь носом в сосновый ствол.
– Ты чего?
– от такого яростного отпора Снежев слегка опешил.
По наивности вор полагал, что с расчетливой и временами пугающе ушлой блондинкой, что ради собственной выгоды могла не только Родину продать, но и сдать оную в аренду, при этом дважды перезаложив в различных ломбардах, разбирательств с краденными лошадьми е возникнет. Сейчас же этот оплот расчётливости стоял с видом почётного караула у мумии Великого Вождя, тормозя отъезд и ставя под угрозу всё предприятие.
– Охолотни, подруга, - дружелюбно хохотнула чрезвычайно довольная жизнью Алеандр.
– Вор дело говорит: нам ехать скорее нужно, раз уж лошади обуты.
От её замечания молодой человек только неприязненно поморщился, передёрнул плечами и решительно направился к упрямице с видом угрожающим и кровожадным. Девушка спиной почувствовала его низменные намеренья, но сбежать не успела: парень уже волок её к лошадям, почти до синяков сжимая нежное предплечье.
– Я уже сказала. Нет, - тихим, но от того ещё более угрожающим голосом зашипела бледная гадюка, стряхивая с себя чужую руку.
– Таночка, ну ты чего сразу в позу становишься?
– капризно надула губки травница и недоумённо захлопала глазами, стараясь по возможности обесценить предмет спора, чтобы снизить для подруги значимость победы.
– Неужели не понимаешь, что ты со своим рюкзаком ещё дня три к Смиргороду волочься будешь, а ещё стражники, теневые лорды, ищейки там всякие нехорошие. Неужто выгоды не видишь?
Аргумент к выгоде в случае с Чаронит всегда был самым уместным и действенным, и поднаторевшая в спорах с подругой, которая без выгоды для себя ни в одном из предприятий или экспериментов участвовать не соглашалась, Алеандр хорошо научилась его применять. Вот только в данном случае результат был нулевым, даже скорее отрицательным, поскольку упрямая девушка только нахмурилась.
– Да, кстати о рюкзаке...
– Танка расторопно подскочила к всаднице и принялась распутывать верёвки со своей горячо любимой заначки.
Сначала была немая сцена, во время которой и Виль, и Эл замерли в потрясении, глядя, как блондинка, шипя и ругаясь, практически отдирает свой распухший рюкзак от седла. В следующий миг среагировали оба: вор, обхватив отчаянно брыкающуюся девицу за талию, пытался оттянуть Танку от общей на его взгляд добычи, в то время, как Алеандр с криком активно помогала сверху, пинаясь и щипля за цепкие ручонки.
– А-а-а, отпусти меня!!! Немедленно убери руки!!! А-а-а!!!
– истерично завопила девица, как только совместными усилиями была отцеплена от кровных пожиток, и пару раз попыталась укусить несанкционированные конечности на своём теле.
– Ты что белены объелась?
– совсем оторопел вор, после второго удачного укуса и перебросил извивающуюся девицу через плечо, надеясь, что там кусать она просто побрезгует.
– Танка, ну, не психуй ты так!
– раздражённо прикрикнула на подругу травница, заново закрепляя те узлы, что духовник всё-таки успела развязать.
– На лошадях определённо будет быстрее и удобнее. Лошадь - это же универсальное и наиболее доступное транспортное средство для среднестатистического жителя княжества, не отягощённого чародейскими связями! Одна лошадь способна...
– А-а-а-а!!!
– заорала Яританна пуще прежнего и несколько раз протестующе стукнулась лбом в мужскую поясницу.
Терпение Виля и без того показывающее сегодня завидные результаты наконец-то иссякло, прервавшись цветистым и поражающим своим многообразием посылом и весьма бесцеремонным швырянием скандалистки на обочину. Вор раздражённо сощурился, становясь из просто страшного откровенно пугающим, схватил девицу за плечи, резко поставил на ноги и пару раз основательно тряхнул.
– Мы. Едем. Верхом, - раздельно и так убедительно проговорил молодой человек, что от безосновательного страха съёжились не только травница и лошади, но, казалось, даже листва на ближайших деревьях.
– Я. Не сдвинусь. С. Этого. Места, - в тон ему отчеканила Яританна, хотя по глазам было заметно, что угрозой прониклись и даже зауважали, впрочем, общего решительного выражения лица это никак не изменило.
– Ну, и хрен с тобой, волшебная палочка!!!
– вор выпустил из захвата девичьи плечи.
Ни слова не говоря, он отцепил лошадей, перекинул поводья притихшей от страха травнице и, легко вскочив в седло, пустил коней слегка хромающей из-за обмотки рысью.
– Ты не переживай, - похлопала парня по плечу, нагнавшая его Алеандр.
– Она сейчас увидит, что мы уезжаем, подуется минут пять и следом пойдёт. Она ж своё добро в могилу уволочёт.