Ферзи
Шрифт:
По мановению руки чародея, красный ковёр дрогнул и скатался к выходу вместе с визитёршей и ошарашенной таким развитием событий секретаршей. У самих дверей, впрочем, боевая единица в пёстром наряде из плена вырвалась.
– Я этого так не оставлю!
– вскричала скандалистка пытаясь подобраться к чужому столу сквозь заходящееся волнами полотно крутящегося под ногами ковра.
– Да кто ты такая?
– презрительно ухмыльнулся Майтозин уже порядком выведенный из себя безобразной склокой.
– Как ты позволяешь со Старшим Мастером разговаривать!?!
– Я!?!
– теперь уже дама была смертельно оскорблена, до глубины души и кончиков перьев на своей чудной шляпке.
– Я главная женщина в этом грёбаном Замке! Я мать Главы!
–
Реакция озлобленной особы не заставила себя долго ждать. С воинственным криком степных орков дамочка перепрыгнула своевольный ковёр, выбив острыми каблучками кусочки паркета, и, подскочив к столу, со всей дури шмякнула об голову "святотатца" первый попавшийся под руки графин. От столкновения с высоким благородным челом Старшего Мастера-Духовника хрустальное произведение искусств не разбилось вдребезги, а лишь печально дзынькнуло, оставив в руке несчастной вдовы изящную дужку. Сосуд тоже на голове жертвы материнского гнева долго не задержался, слетев на стол и щедро орошая всё в радиусе двух-трёх метров дорогущим вином и мелкими осколками. Изрядная жадность, что нет-нет, а и всплывала в душе Майтозина над расчётливостью и самодовольством, вцепилась в глотку, едва не вызвав приступ удушья, при виде того, как в коллекционном напитке нагло плавают перепелиные крылья. В этот момент впервые в истории Замка Мастеров могло состояться убийство не-чародея с помощью кастрюли с варённой картошкой, во всяком случае, именно это отчётливо читалось сейчас в глазах Мастера-Целителя.
– О-о-о, какое оживление, не при духовнике будет сказано, - раздался из дверей низкий отчаянно прокуренный голос незабвенной (даже при большом желании) Тавелины Руйевны.
Чародейка стояла, небрежно придерживая носком туфельки бьющийся в истерике ковёр и потягивая длинную дамскую сигаретку через мундштук. Высокая худая фигура была затянута в винного цвета брючный костюм, что на фоне развернувшихся баталий выглядело весьма драматично. Госпожа Важич обернулась к ней, не выпуская из рук отбитую дужку, и подозрительно сощурилась, очевидно, учуяв конкурентку по скандальности.
– А ведь, поговаривают, Главу Совета отравили, - скучающим и каким-то слишком светским тоном заметила Мастер-Иллюзор, будто на её глазах только что не попытались убить Старшего-Мастера графином.
– И яд, между прочим, растительного происхождения был.
Одарив притихших мужчин тяжёлым убийственным взглядом, от которого хотелось немедленно провалиться сквозь землю, визитёрша круто развернулась на каблуках и со скоростью, свершено не свойственной её комплекции вылетела в коридор. Для пущей схожести с ведьмой не хватало только коровьего хвоста и когтей.
– Кабинет Заломич на третьем этаже!
– услужливо крикнула вдогонку чародейка.
По доносящимся из коридора проклятьям и ругани было слышно, что к её совету прислушались.
– Фух, - Чушеевский смахнул грязноватым кружевным платком со лба винные рогозы и нервно хихикнул.
– Любезнейшая, Вы, почитай-то, спасли нас си непременно!
– Не обольщайся, - Тавелина Руйевна выпустила витиеватую струйку дыма, сложившуюся в ворону.
– Просто я эту стерву, Заломич, не терплю больше, чем двух подхалимов среднего пошиба. Лучше бы уж на её месте Шкудрук сидела, та хоть тварь и не особо маскируется, без всяких жеманств и слащавых улыбочек.
Мастер-Иллюзор передёрнула плечами и гордо удалилась вглубь коридора, вероятно, понаблюдать за расправой над соперницей, удачно уведшей недавно княжеский гранд.
***** ***** ***** ***** *****
– А она вообще живая или уже в умертвие окукливается?
– с толикой опаски поинтересовался Снежев, дважды тыкнув в спину сжавшейся Чаронит ободранным пальцем.
– А кто этих духовников разберёт, - философски пожала плечами Алаендр, пытаясь закутаться в обрывки изодранного ардака от промозглого слишком холодного для середины лета ветра.
– Помниться, она как-то говорила, что лошадей боится, но не до такой же степени.
Девушка демонстративно фыркнула, сдувая с глаз рваную чёлку и те немногие пряди, что не попали в косы. Поведение подруги детства, что всегда представляла собой незыблемый столб чопорного спокойствия, начинало откровенно бесить травницу. Тенегляд по основным признакам в сознание пришла, но вот свидетельств разумности очухавшегося тела, увы, не было. Яританна не открывала глаз, не говорила и, казалось, практически не дышала. Она больше не болталась поперёк седла, подобно заложникам северных варваров, а практически цивилизованно сидела спереди вора. Вот только это "практически" крайне смущало, поскольку ошалевшая от страха девушка судорожно обнимала худого паренька руками и ногами, впиваясь онемевшими пальцами в ворот стянутой у ищеек рубашки и не поднимая лица от чужого плеча. Дрожать и плакать Танка перестала быстро, примерно минут через десять после своего триумфального переворачивания, но вот дрожала и пыхтела загнанным медведем до сих пор. Доносившиеся от неё звуки чрезвычайно напрягали травницу и не только, потому что напоминали о двусторонней пневмонии у заядлого астматика-гипертоника.
– Давай уже поедем побыстрее, а то подо мной уже кобыла засыпает, - заканючила Валент, делая большие щенячьи глазки.
Девушка не для того договаривалась с собственной совестью, принимая ворованное, чтобы плестись со скоростью пешехода, пренебрегая возможностью освежить свои навыки в конкуре.
– А ты не боишься, что это, - парень ещё раз невежливо ткнул в бок своего новоявленного симбиота, глумливо поглядывая на Валент, - снова не впадёт в истерику?
Травница печально вздохнула, понимая обоснованность подобных опасений.
– Ну вот, в чём смысл, было красть, лошадей, чтобы плестись со скоростью пешехода? Мы к ночи до твоего постоялого двора доберёмся или под ёлочкой ночевать будем, как те зайки?
– недовольно проворчала девушка, прекрасно понимая, что реально увеличить скорость передвижения можно только, сбросив блондинистый балласт в придорожные кусты.
– Давай, я сейчас съезжу вперёд, посмотрю как там и что, а потом вы нагоните или я уже вернусь? Можно?
– А подружку свою мне в залог оставляешь?
– мерзко ухмыльнулся вор, едва не вызвав у травницы непроизвольный выброс сырой силы.
Только желание нормально покататься и полная уверенность в том, что Яританна даже в таком состоянии способна накостылять тощему пареньку, остановили её от длительной лекции по поводу нравов современной молодёжи на фоне отстающего развития детей мужского пола. Алеандр радостно пригнулась к лошадиной шее, сдавила пятками податливые бока и, не удержавшись, присвистнула.
Рабочая животина, не знавшая хитростей профессиональных скакунов, после удара в бок собиралась обернуться к зарвавшемуся всаднику, но пронзительный свист в самое ухо зародил в душе коняшки настоящий неподдельный страх. Рванувшись прочь, простая труженица незаконно распаханных среди княжеского леса полей лихо понесла по дороге на зависть гоночным мётлам. Радостная девушка лишь восторженно повизгивала, привычно выгибаясь в спине для погашения резонанса. Лучше лошадиной рыси для неё был только галоп (только не в исполнении иноходцев!), а лучше карьер, но ожидать последнего от груженой добычей флегматичной лошадки не приходилось. Алеандр радовалась холодному ветру в лицо, тяжело перекатывающимся мышцам разгорячённой кобылы, чувству свободы и полёта, что не могла подарить ни одна техника. Пролетающие над головой ветви, посвист ветра в волосах, тяжёлое дыхание скакуна и бег, бег, бег.... Всё это безумно нравилось маленькой травнице, приводило в восторг, заставляло чувствовать себя как никогда живой. Ровно до того момента, как на дорогу прямо под копыта разгорячённой кобылы вывалилось что-то.