Фея чистоты
Шрифт:
Часть денег я уже отдала: выучилась печатать на допотопной, тугой машинке, что не шла ни в какое сравнение с теми же карандашами! Проклятые отражения. То ли дело мягкая клавиатура любимого ноута или компа на работе. Печатать я любила, и, как выяснилось, подобные навыки в Дан-Лане ценились высоко. Я даже пыталась изобрести замазку (чтобы из-за одной буквы не перепечатывать весь лист), но пока, увы, безуспешно: краска осыпалась.
И все же я не сдавалась, помня американскую историю о домохозяйке, ставшей миллионершей. Домохозяйка из меня никудышная, что правда,
– Хрюк!
Я уже поднималась по узкой темной лестнице, когда мне показалось, что… Да нет. Быть не может!
Итак, о чем это я? Ах да. В общем, все идет по плану. Жива, почти устроена. Еще немного – и раздам долги. Все как у людей – не важно, в каком из миров. Но горничной-то почему?
На горестный вздох сумка вновь ответила сочувственным хрюком!
Значит, не показалось?
Я подпрыгнула, с трудом подавив вскрик: на шум тут же явится мадам Кларсон! Карлсончик, чтоб ее… Мерзкая любопытная старуха везде совала свой нос и стучала всем, от журналистов до констебля!
Не знаю, приплачивали ей или она так, из любви к искусству, но, как только я это поняла, тут же стала приличной, воспитанной барышней. Из безудержного кутежа и вредных привычек – одно пирожное в неделю и прогулки по городу.
– Хрю, – снова отозвалась сумка.
Я протянула к застежке дрожащие руки и…
– Ты?!
– Я, кто ж еще?
Это был он! Поросенок – оживший парик.
– Ты… Что? Что ты такое?
– Я откуда знаю? Сама наколдовала, – огрызнулись со дна сумочки.
– Я думала, ты… исчезло.
– Верно подмечено… С такими-то ушами я – оно! О чем только думала, ведьма проклятая?
– Что? – Еще не хватало, чтобы этот… кудлатый хрюк мне замечания делал! – Я – ведьма? Да у меня нет никакой магии! Нет – ясно?
Минипиг (а это был точно он, только вместо ушек – растрепанные букли парика) выскочил из сумки. Существо это было настолько потешное, что я, как ни злилась, не могла удержаться от смеха.
Дверь за спиной скрипнула.
– С кем это вы, милочка, разговариваете? – Крысиный вздернутый нос пролез в щелку.
– Здесь никого нет, – я отвечала спокойно, уверенно, краем глаза следя за тем, как поросенок скрылся за шторой (а я еще расстраивалась, что занавески в комнате грязно-розового цвета!). – Я не разговаривала, мадам Кларсон. Мне не с кем. С вами все в порядке?
– А! – Квартирная хозяйка, ворвавшись в комнату, рванула дверцу шкафа. Та, жалобно скрипнув, повисла на одной петле.
Это она зря: рухлядь моей комнаты требовала к себе трепетного обращения. В шкафу ожидаемо никого не оказалось.
– Где? – посмотрела на меня хозяйка.
– Понятия не имею, – я пожала плечами. – Может, под кроватью?
Кларсон, ухмыльнувшись, полезла под кровать.
– Окно? – с надеждой пробормотала старуха, чихнув от пыли.
– По-вашему, мой гость – фей? Что ж, это идея. Любовник, пока вы пытаетесь обвинить меня в непристойном поведении, преспокойно порхает поодаль. Вот вы уйдете, я распахну окно и…
Мадам Кларсон меня не слушала, она уже летела к окну! Сердце замерло. Там, за шторой…
Старуха распахнула форточку, ветер поднял грязно-розовый парус, и… под ноги моей мучительнице выкатился судейский парик!
– Ага!
– Приобрела по очень, очень выгодной цене! Мне кажется, в нем я выгляжу моложе.
– Безвкусица! – заявила мадам Кларсон, пнув парик ногой. – Но что-то же было?
– Вам показалось – только и всего.
Слышать голоса – плохо даже в мире отражений. Все, что выбивалось из нормы, строго каралось законом. Видимо, жителям магических миров попросту ничего другого не оставалось: попробуй соблюдать порядок, когда по улицам разгуливают самые настоящие феи, а из сумок выскакивают поросята!
– Я пойду, – прошептала обескураженная хозяйка.
– Спокойной ночи, мадам Кларсон.
Как только дверь в каморку закрылась, парик тут же обернулся знакомым свинтусом. Я поднесла палец к губам, намекая, что разговаривать нельзя: Кларсон будет стоять под дверью еще долго.
– Голодный? – написала я на бумаге мягким карандашом.
Поросенок качнул головой – от растрепанной букли отделился волос и медленно поплыл к моему лицу. Тихий щелчок – и в воздухе заискрились слова:
– Ем магию.
– Лоточек?
Обиженный взгляд.
– Не надо? – упорствовала я.
– НЕТ! – взорвался в комнате настоящий фейерверк.
– Ладно, прости. Как тебя зовут?
Сразу несколько волосков заплясали в воздухе.
– Бенджамин Ульрих Клементий Лаврентий Ясновидящий.
На вокзал мы прибыли заранее: показаться представителю суда, к которому меня первым делом потащил Уилл. Мы раскланялись. Господин в сером сюртуке со скучающим лицом проверил браслет, вручил билет, кивнул и удалился, будто его и не было.
Я вздохнула с облегчением. Посмотрела, на месте ли чемодан. Незаметно сунула руку в саквояж: погладить Буклю. Мы с поросенком пререкались до утра. Пришлось соврать, что в моем мире «аббревиатурой» именуют только очень, очень знатных и важных особ. На самом деле я почти не лукавила – судите сами: РФ, МК, РАН, я уже не говорю про Газпром…
Так «Бенджамин Ульрих Клементий Лаврентий Ясновидящий» превратился в «Буклю».
Букля – фамильяр. Если верить розовому чуду (а я бы не стала этого делать), он – из старинного рода Ясновидящих помощников ведьм и колдуний. Поживем – увидим. Сомневаюсь, что я – ведьма, но Букля был абсолютно уверен в том, что ведьмой (колдуньей) считается та, что обладает магией, если она, конечно, не фея. И если рассматривать сложившуюся ситуацию с этой точки зрения, то…