Фея и Тот Самый Один
Шрифт:
Леонид понял – чтобы скрыть слёзы от сына. Собачьи потроха, что происходит в этом доме? Он в жизни не встречал ребёнка, который не хотел ехать к родственникам, даже самым асоциальным, настоящим маргиналам, а эта тётя Ника не производила впечатления отпрыска подобного семейства, да и сама Фея с Мишей жили в более чем приличном месте. Ерунда какая-то…
– Привет, – подошёл он к мальчику, протянул руку для рукопожатия. – Миша? – уточнил он на всякий случай, увидев утвердительный кивок, продолжил. – Я Лёва, близкие называют Лёня, ваш сосед, – помолчал, дожидаясь всё такого же молчаливого кивка. – Твоей маме обязательно нужно в больницу, она заболела, врачи её обязательно вылечат, – быстро добавил он, чтобы лишний раз не пугать малыша. Миша держался с удивительным достоинством для его лет и обстоятельств, но всё равно это всего лишь семилетний мальчик. – Уверен, мы сможем обойтись без детского дома, днём побудешь с тётей Никой, к вечеру что-нибудь придумаем.
– Не поеду я в больницу, – донеслось слабое с кровати, будто мышь пропищала.
Леонид сделал несколько шагов в сторону Феи, нагнулся к уху и прошептал отчётливо, но так, чтобы у двери не было слышно:
– Не поедешь, и твой сын действительно окажется в детском доме.
Грубо, зато честно. Никто не мог дать гарантии, что Фея выкарабкается дома, принимая горстями тот фармакологический мусор, который валялся россыпью.
К тому же, он был глубоко убеждён, что женщин нужно лечить в стационарных условиях, даже если нет прямой угрозы жизни. Ведь это существо, едва отойдя, сразу же неслось по всевозможным делам, от родительского собрания до профессиональной конференции.
Фея в ужасе посмотрела на Леонида, тот для убедительности кивнул, подтверждая слова.
– Соберите, пожалуйста, вещи для больницы, – сказал он, посмотрев в сторону молчавшей Ники.
Через двадцать минут карета скорой помощи отъехала от дверей подъезда под любопытными взглядами соседей. Леонид дал свой номер телефона Нике, просто на всякий пожарный, ещё раз заверил Мишу, что с мамой точно ничего страшного не случиться, вечером он обязательно придёт и всё-всё расскажет, как чувствует себя мама, как её лечат, когда обещают выписать, и если врачи разрешат, то через несколько дней они навестят её.
В машине набрал номер человека, который точно знал, что делать в подобной ситуации, во всяком случае, хотелось в это верить, потому что сам он находился в растерянности. Не отправлять же ребёнка к родственникам, при упоминании о которых тот просится в детский дом…
– Лёка, мне нужна твоя помощь.
Глава 12. Один
Маргарита Карловна с милейшим выражением лица, которое настолько не шло её фундаментальной фигуре, что вызывало нешуточный диссонанс в душе, доложила Леониду Борисовичу, что Дорофея в удовлетворительном состоянии.
– Одним словом, спит, пьёт, писает, – завершила она отчёт и победно протянула пачку историй болезней.
Леонид покорно вздохнул, что ж, сам вызвался, добровольно. Расплата не заставила себя ждать, следующей ночью прилетело дежурство в третьей терапии, благо хоть день был спокойным – две рядовые операции, прошедшие без сучка и задоринки.
– Леонид Борисович, честное слово, всё понимаю, – благодушно улыбнулась Марго Карловна, примерно как Каа, глядящий на бандерлогов, которыми собирался отобедать. – Но и вы поймите, мы в безвыходном положении. Всего-то пару дежурств в месяц.
– Никаких проблем, – широко улыбнулся Леонид, надеясь, что перед лицом начальствующим выглядит достаточно бодро и слегка придурковато.
Действительно же, никаких. Своё дежурство раз в неделю, – а это полтора суток на работе, на ногах, нет, поспать иногда удавалось, иногда даже два-три часа кряду, – плюс дополнительных два-три в месяц в роли терапевта. Жить можно.
Это в нейрохирургии «Тот Самый Один» – царь, бог и господин, а императрице всея терапии Один – рядовой докторишка, который неизвестно как справится с вверенными обязанностями.
– Что ж, – Марго Карловна тяжело встала, положила руку на плечо Леониду, одобрительно похлопала, благословляя, и вышла из ординаторской.
Леонид посмотрел на бумаги, вздохнул, открыл первую историю, вторую, следующую. Что ж, язва двенадцатиперстной кишки, ХОБЛ*, пара острых бронхитов, парень после отёка Квинке, пищевая токсикоинфекция, по мкб10 – бактериальное пищевое отравление неуточнённое, другими словами – жрала дамочка, как не в себя, в итоге организм, страдающий лишним весом, диабетом, гипертонией и прочими сопутствующими заболеваниями не справился, дал сбой…
Заглянул к тяжёлым больным, их оказалось немного. Два раза спустился в приёмный покой, встретился там с Валеркой, который дежурил в нейрохирургии, нарвался на пусть беглый, но смеющийся взгляд. Отправил привезённых пациентов домой, не обнаружив никакой надобности в стационарном лечении.
Дородного мужичка, доказывающего, что у него обострение гастрита, срочно передал кардиологам, которые в тот день не дежурили и имели острое желание послать нового терапевта на хер, но увидев кардиограмму, сбавили обороты.
Другими словами, вспомнил молодость, когда носился молодым конём, едва успевая за более опытными коллегами, той же Марго Карловной, которая на тот момент уже была врачом первой категории, обладательницей весьма аппетитных форм и мужа-военного, как поётся в песне «красивого, здоровенного».
Остановился у окна в торце коридора, набрал номер Лёки, мысленно вскинув руки к небу, благодаря провидение за то, что у него настолько замечательная сестра. И за череду совпадений, которые иначе как судьбой не назовёшь.
Когда Леонид озвучил Лёке безумную просьбу проследить за незнакомым мальчиком, сыном соседки, он естественно нарвался на отповедь, что, вообще-то, так не делают, и вообще – это ненормально.
Конечно, ненормально, Леонид был согласен с каждым аргументом Лёки, мысленно кивал и яростно поддерживал, только намного более ненормальной была реакция этого самого мальчика на предложение отправиться к бабушке с дедушкой – лучше в детский дом.
Ребёнок в этом возрасте слов «детский дом» знать не должен. Не во вселенной Одина Леонида Борисовича. Где-то там, за пределами зоны его ответственности – пожалуйста, в одном пространстве с ним – нет, нет и нет.