Фея придёт под новый год
Шрифт:
Он знал, что я собираюсь сбежать снова. И прекрасно знал, что меня держит в Монтрозе только зимнее море. Знал — и не удерживал. Но разрешил жить в его доме, прятаться, чувствовать себя в безопасности. Да, это он тоже разрешал. И дарил это самое чувство безопасности. Странно, что я не смогла найти покоя и безопасности в королевском дворце, но обрела и покой, и пристанище в доме государственного преступника.
— Спасибо, — сказала я, не поднимая головы, потому что мне стало невероятно стыдно.
Хотя, чего мне стыдиться? Этот человек был ничуть не лучше меня. Контрабандист, чёрствый душой, как застарелая хлебная корка… Почему
Негромко стукнула входная дверь, я осмелилась поднять голову и обнаружила, что осталась в коридоре одна.
Джоджо позвала меня, и я, с трудом прогнав тревожные мысли, поспешила в кухню, чтобы начать приготовление к самому замечательному и волшебному празднику года — к Рождеству.
За окнами пушистыми крупными хлопьями падал снег, и даже неба не было видно в эти последние дни поста. Накануне праздника мы весело поужинали овсяной кашей на ореховом молоке, молоками сельди, жаренными с луком, котлетками из трески под белым соусом, и отправились в церковь, к вечерней службе, выстроившись, как солдаты на параде, под командованием госпожи Бониты — самопровозглашенного генерала.
Она куталась в меховую накидку, то и дело смахивая с плеч падающий снег, и недовольно следила, как мы выстраиваемся в колонну по двое — впереди Эйбел и Нейтон, потом близнецы, потом Черити и Логан (да-да! и Логану тоже разрешили примкнуть к такому важному семейному мероприятию!), а замыкали шествие мы с Джоджо. Вместо мечей и алебард мы вооружились молитвословами, и госпожа Бонита вложила каждому «солдату» в ладонь по мелкой медной монетке — на милостыню. Нам с Джоджо монет от семьи Десинд не полагалось, поэтому я припасла на милостыню талер, а в кошельке Джоджо звенели медные монеты. Господин Тодеу не пошел с нами. Его, вообще, не было дома — и это немного огорчало. Но зато с нами не пошла Корнелия, и это радовало.
Последней прибежала Ванесса — разряженная в пух и прах, в высокой меховой шапочке, надетой поверх ажурного платка из тонкой козьей шерсти. Тётя и племянница пошли первыми, Ванесса заботливо держала тётю под локоть, а мы потянулись следом.
Вечер был тихим, по-настоящему Рождественским. Снег падал всё гуще, засыпая Монтроз до самых окон, и чем ближе мы подходили к церкви, тем слышнее было, как распевают рождественские гимны певчие, восхваляя яркую звезду, подношения волхвов и спасение всего мира от зла и смерти. Волшебству этой ночи не могло помешать даже брюзжание госпожи Бониты, которая жаловалась на снег, выпавший так не вовремя, на Черити, которая сутулилась, на Эйбела, который хохотал невпопад…
Я старалась не слушать это ворчание, а слышать только пение и шум моря, и старалась не слишком завидовать такой красивой и тёплой шапочке Ванессы. Мои прежние приятельницы-аристократки — отчаянные модницы — заплатили бы золотом за этот милый провинциальный покрой, который можно было носить со столичным шиком.
Интересно, а господин Тодеу совсем не ходит в церковь? Или просто сегодня слишком занят?.. Проворачивает очередное дельце, пока все добропорядочные горожане собрались на службу? Но увы, никто не мог дать мне ответов на эти вопросы. Поэтому я оставила мысли о господине Десинде и постаралась думать о небесах, как и положено грешнице.
Наше появление в церкви произвело впечатление. Во-первых, все глазели на Логана, который вышагивал рядом с Черити с таким торжественным и счастливым видом, что это вызывало и смех, и умиление. Во-вторых, козья шаль Ванессы притягивала взгляды женщин, а сама Ванесса притягивала взгляды мужчин. И кокетка прекрасно это осознавала, с притворной скромностью опуская ресницы. Но она и правда была хороша, как картинка — одно удовольствие смотреть на красивую, нарядно одетую барышню.
Десинды прошли в первый ряд, где оставались незанятыми несколько мест, и расположились там совершенно по-хозяйски. Было ясно, что эти места занимали только они, разве что скамейка не была поименно подписана. Нашлось там и место для Логана. Я высматривала его с тревогой, пока не увидела, как Черити взяла его за руку и усадила рядом с собой, тут же сунув мальчику свой молитвослов вдобавок к его молитвослову.
Мы с Джоджо сели в заднем ряду, где и полагалось сидеть слугам — самым незаметным и ничтожным созданиям. Но и самых ничтожных берегут небеса…
Рождество приближалось… Оно становилось ближе с каждым часом, с каждой секундой, с каждым гимном, который начинали певчие по знаку прелата. Наверное, я никогда не встречала праздник с таким воодушевлением. Снова и снова я смотрела на головы Логана и Черити, склоненные друг к другу. Дети шептались и хихикали, тут же принимая серьезный вид под строгими взглядами взрослых. Только ради этого нужно было приехать в Монтроз, наняться служанкой…
Но несмотря ни на что, я невольно высматривала внушительную фигуру господина Десинда, и огорчалась, когда не находила его среди прихожан. Его присутствие и волновало, и успокаивало… Как волнует и успокаивает море… Такое прекрасное, такое опасное… Слишком опасное…
Потом мы шли обратно — уже совсем ночью, предвкушая, как сейчас выпьем горячего чая с пряностями, и мечтая о завтрашней праздничной трапезе, когда будут поданы ароматное баранье рагу, масляный слоёный пирог с ливером, и конечно же — рождественский пудинг, который терпеливо дожидался своего часа. Вернее, это мы терпеливо дожидались его царственного появления на столе. И тот, кому попадется серебряная монетка, будет удачлив весь следующий год.
А снег всё падал, засыпая округу, приглушая сиянье луны, превращая её в призрачное беловатое пятно. Наверняка, рождественская звезда уже воссияла, но снег не давал увидеть её, словно скрывая от грешных людей небесную благодать.
Мне казалось, всех в этот вечер охватило умиротворение. Госпожа Бонита чудесным образом перестала ворчать, голос Логана звенел колокольчиком, вторя колокольчику голоса Черити, и шуточки Эйбела сейчас не вызывали раздражения, а только лишь усмешку. Даже Нейтон сбросил обычную недовольно-серьезную мину и засмеялся, когда Эйбел уверял, что далеко на юге есть страны, где розовый жемчуг собирают с побережья лопатами, и где так жарко, что люди ходят без одежды — совсем без одежды, даже дамы.
Госпожа Бонита прикрикнула на Эйбела, чтобы помолчал при младших, а Ванесса фыркнула, тоже выражая негодование.
— Посмотрим, как вы заговорите, когда я приеду с тремя сундуками розовых жемчужин, — добродушно отозвался Эйбел. — Только вам ни жемчужинки не достанется. Подарю по сундуку Мерси, Черити и Лиззи.
Госпожа Бонита и Ванесса оглянулись разом, и только тогда я вспомнила, что Лиззи — это про меня. Джоджо осторожно кашлянула, но я сделала вид, что не расслышала слов Эйбела. Мало ли, о чем болтает хозяйский сынок. А болтает он, между прочим, одни глупости.