Фея Желаний

Гаврилова Анна Сергеевна

— Ещё? — уточнил заинтересованно. — То есть вы можете определить?

— Я продаю антиквариат много лет, — моя улыбка напомнила оскал крокодила. — Конечно я кое-что умею, святой отец. Не всегда, но…

— Понятно, — перебил Митрик. И назвал свою цену: — Триста!

Можно было сказать, что товар не продаётся, но такие заявления всегда вызывают лишние вопросы. А во мне всего одна кружка кофе и ночь практически бессонная.

— Пятьсот, святой отец.

— Триста пятьдесят.

Он торговался долго и безуспешно, я была непреклонна. В

итоге прозвучало неприятное:

— Хорошо, будь по-вашему, мисс Амирин. Пятьсот! — кажется, меня возненавидели в этот момент.

Я вежливо кивнула.

— Прекрасное решение, святой отец. Только есть небольшая проблема. Точнее не проблема, а особенность, конкретно по этому товару.

Покупатель уставился хмуро, а я озвучила:

— Кулон не мой, его предоставило на реализацию государство. А у государства свои правила, и они жёстче… в общем, отсрочек тут нет, нужно внести всю сумму сразу. Без этого не получится.

Митрика слегка перекосило, а я наоборот порадовалась. Пока священник будет ходить за деньгами, амулет благополучно «потеряется». Или его «выкупит» кто-нибудь другой, более шустрый. В любом случае к Митрику артефакт не попадёт.

Но…

— Хорошо, мисс Амирин.

Священник порылся в карманах и вытащил два мешочка. Бухнул их на прилавок с заявлением:

— Пятьсот. Проверяйте.

Моё веселье вместе с хорошим настроением улетучилось, улыбка стала напряжённо-натянутой. Так, я такого не планировала. Ведь правда не успела разобраться со свойствами конфискованного амулета и пока не собиралась его продавать.

Глава 27

Это была одна из самых неприятных сделок в моей жизни. Мы со святым отцом не просто заспорили, а поругались в пух и прах.

Я начала гнуть своё — юлить, хитрить, выкручиваться, а он не поддавался. Упёрся как баран, требуя продать амулет.

В итоге прозвучало то самое, нежелательное:

— Прошу прощения, но этот товар не продаётся.

Только менять позицию было поздно, а Митрик оказался совсем непрост.

— Что значит «не продаётся»?

— То и значит.

— Пять минут назад он продавался.

— А теперь ситуация изменилась, — я развела руками.

Пузатый неприятно оскалился, демонстрируя ровные, излишне белые зубы.

— Милая девушка, а напомните-ка мне, что написано в «Законе о Торговле» Ризленда? Разве там нет пункта, что торговец не имеет права отказать подданному королевства в сделке без видимых причин? Кажется, за это полагаются неделя ареста и штраф?

Я аж задохнулась от такой наглости, и покраснела. Да, пункт в законе имелся, но за всю мою жизнь Митрик был первым, кто ссылался на этот закон.

Это было возмутительно, неприятно и требовало ответного щелчка по носу, и я уже приготовилась ответить едко, а потом успокоилась.

Меня напрягало стремление священнослужителя купить артефакт, он явно знал о нём больше, нежели я. Он вообще держался так, словно амулет его собственность,

будто Митрик успел присмотреть его ещё на чёрном рынке, а тут Грэм Эйнардс со своей конфискацией.

Но почему я так переживаю? Нужно наоборот расслабиться — продать амулет и проконтролировать что будет. Теперь же очевидно, что Митрик и Тевлогий что-то замыслили. Причём плохое — ведь добрые честные люди ночами по городу не шастают, они дома спят!

— Ну что же вы, мисс Ами? — прозвучало ядовито.

Я ответила на его оскал не менее широкой улыбкой и скала:

— А забирайте.

Брови служителя резко взлетели вверх.

Но это был миг. В следующую секунду Митрик притворился, будто никакого спора между нами и не случилось — превратился в одну сплошную любезность. Я аж поёжилась от такой перемены. Не люблю актёров вне театра, особенно вот таких.

Я приняла мешочек с деньгами, протянула покупателю висящий на шнурке камень и пожелала «всего доброго». Каюсь, последнее прозвучало как проклятие.

Только Митрик не расстроился:

— А вам чудесной торговли, — да, меня прокляли в ответ.

Когда посетитель ушёл, я зарычала, а с верхней полки центральной витрины донеслось:

— Что это было?

Вопрос риторический, я промолчала.

— Ами, тут что-то нечисто, продолжила Габи. Он торговался так, будто что-то знает про этот предмет.

Чувство досады затопило с головой. Просто он знал, а я даже присмотреться к конфискату не успела. Не было времени и душевного спокойствия, которое необходимо в таких вопросах. Некогда работать! То Эйнардс со своими бритыми подмышками отвлекает, то его поклонницы записки мешками шлют.

— Р-р-р! — я зарычала опять, а Габи приподнялась на ножках, и я увидела невероятное. Шкатулка выбралась с полки и просто поползла по отвесной вертикальной стойке. Как какое-то раскормленное разноцветное насекомое — раз-раз и вниз.

Я аж рычать перестала. Округлила глаза и спросила:

— Ну ничего ж себе. Ты когда так научилась?

— Не знаю. Может быть я всегда умела, просто раньше не пробовала? — на полном серьёзе отозвалась Габи.

Я же запоздало порадовалась тому, что крышка в процессе этого манёвра не раскрылась и украшения не выпали. Возникла мысль переложить хоть часть украшений в другую шкатулку, но я быстро поняла, что у меня нет сил бодаться ещё и с Габи. А она будет против. Она всегда против, когда пытаюсь забрать что-нибудь.

И вообще — кофе хочу. Я ж его так и не допила, а все силы ушли на гадкого Митрика.

— Тебе тоже показалось, что он что-то замыслил? — возвращаясь к прежней теме, спросила я.

— Замыслил? — удивилась не знавшая про ночную встречу у храма Габи. — Да нет, с чего? Хотя…

Подруга замычала, задумалась, стоя на полу, а я вернулась к прилавку и подхватила чашку. Ладно, сейчас проснусь окончательно и буду разбираться, что к чему.

Глава 28