Фея Желаний
Шрифт:
Кстати, а что Тевлогий делал у той стены? Впрочем, без разницы. Он же служитель культа, а там Храм. Нет ничего особенного в том, что святой отец бродил в той стороне.
Он пересёк площадь, я тоже. Но Тевлогий шагал быстро, а я нет. Пришлось рискнуть пару раз — побежать. Нечто скрюченное, якобы немощное, бегущее в темноте за высоким сухопарым мужчиной… это точно выглядело неоднозначно.
Но мы были одни, а у Тевлогия глаз на затылке нету. Кажется. Хорошо если так.
Гад свернул в один из переулков, а потом вышел
Он обернулся, и я вздрогнула. Когда Тевлогий продолжил путь, снова побежала, сокращая разрыв. Но едва успела притормозить, как служитель оглянулся опять и получилось не очень удобно. Просто всего пару минут назад я ковыляла в сотне шагов, а теперь в двадцати.
Сердце вновь подпрыгнуло к горлу, но я осталась невозмутима. Кому что, а я обыкновенная пожилая женщина, шаркаю себе куда-то, а всё остальное — глюк.
Пить надо меньше! И вообще… Ходют тут всякие. Прости… хм. Туты.
Туты и ходют!
Дома сидеть надо по такой-то темноте!
Тевлогий смотрел долго, но в итоге снова зашагал в неясном пока направлении, только выдохнуть я не успела. Он сделал ещё шаг, остановился, резко развернулся и в упор уставился на меня. Почудилось, что сейчас спросит: мисс Ами, опять вы?
Но нет, не узнал. Или не хотел говорить пока нет адекватных доказательств?
В любом случае, предоставлять улики я не собиралась. Жаль, что толку от моей сегодняшней слежки никакого, но провал — тоже результат.
Внешне невозмутимая я пошаркала дальше. Вперёд и вперёд, мимо впившегося в надвинутый капюшон Тевлогия, мимо очередного фонарного столба, пышной клубмы, и туда… в городскую даль.
Очень хотелось обернуться, дабы проверить наблюдают за мной или уже нет, но я не рискнула. Только в какой-то момент совсем выдохлась — идти на полусогнутых, да ещё с этими записками, которые весят как камни… Нет, не могу.
Увидав яркую вывеску какого-то кабака, я сразу изменила траекторию движения и, поднимаясь по ступеням, всё-таки оглянулась. Служитель по-прежнему стоял на том месте и провожал «старушку» взглядом. Какой подозрительный гад.
Открытая дверь, шаг в душное, пропитанное алкогольными парами помещение, и я выпрямилась. Сбросила капюшон, кивнула массивному хозяину за стойкой, и отыскала свободный стол.
Он был один, с краю, возле пяточка сцены, которая сегодня пустовала. Присев и сбросив плащ, я дождалась подавальщицу и попросила:
— Печёного гуся и кувшин браги.
— Гуся целиком? — переспросила немолодая, утомлённая жизнью и работой девица.
Это был дежурный вопрос. Конечно, подразумевалось, что речь о порции, но у меня вечер тоже не задался, так что…
— Разумеется целиком, — ответила хмуро.
Девица моргнула, вопросительно заломила бровь, но…
— Несите уже, — подтвердила заказ я.
Брагу притащили сразу, блюдо с румяным, покрытым манящей корочкой гусем через пять минут, и я, протерев руки сухой салфеткой, придвинула блюдо ближе.
Где-то справа раздался взрыв басистого мужского смеха, от которого дрогнули стены, и я повернула голову, чтобы застонать сквозь зубы. Что за невезение? И почему эту большую нишу не видно от входа? Знай я раньше, развернулась бы и убежала, а теперь не могу.
Впрочем, переживать рано. Вдруг меня не заметят, а в идеале вообще не вспомнят? Ведь я точно не единственная мисс, встреченная им сегодня.
Невзирая на веру в лучшее, я всё же пересела к столику, за которым ужинал Грэм Эйнардс, спиной. Лишь после этого принялась за гуся.
Глава 8
Не люблю кушать вне дома, особенно когда настроение вот такое, взвинченное. Просто народ обычно таращится так, что риск подавиться подскакивает до небес.
Вот и сегодня… Я стремительно обгладывала гуся, обсасывая косточки и вымакивая лепёшкой ароматный жир, а посетители за соседними столиками даже разговаривать перестали. После того как я залпом осушила половину кувшина, все с сомнением посмотрели на свои небольшие, если сравнивать, кружки, и один здоровяк произнёс:
— Ну вообще.
Не засунь я к этому моменту в рот гусячью ногу, обязательно ответила бы: не сглазь!
Людей смущал не столько аппетит, сколько комплекция. Я ведь на полголовы ниже большинства женщин, и вешу так мало, что в ветренную погоду без дополнительного груза на улицу не выхожу.
Полли — добрая душа! — в такие дни стоит возле витрины своей лавки и караулит мой выход, чтобы похихикать. Ну а я, если иду мимо, украдкой показываю подруге кулак.
Нет, обычно-то ем как все, если не считать повышенную любовь к шоколадным конфетам. Но иногда, в минуты сильного напряжения, на меня нападает даже не жор, а жорище! Вот как сейчас.
Гусь исчезал быстро, брага закончилась ещё быстрее, и я махнула подавальщице пустым кувшином. Когда девушка притащила новый, поманила её, заставляя нагнуться, и шепнула:
— А пироги есть? С чем?
Девица начала перечислять, загибая пальцы, а сзади, от того самого стола, донёсся новый взрыв мужского хохота. Когда стало чуть тише, зазвучал бархатистый голос Грэма Эйнардса:
— На заставе было достаточно девушек, дело не в этом. Я не хочу торопиться с выбором. Мне нужна особенная. Такая, от которой мурашки по коже и кружится голова.
Мужчины загалдели, а я закатила глаза — ой, да он романтик!
— Главное чтобы бёдра широкие, — воскликнул кто-то из товарищей Грэма. — Чтоб рожала хорошо.