Фея
Шрифт:
Наца сейчас тоже рвалась наружу. Открыв сумку, Робин пустила анаконду поползать по песку, потом порылась в кармане и достала кусок карамельки, завернутый в лист. Развернула и принялась сосать. Песок для Нацы оказался слишком холоден, так что она обвилась вокруг лодыжки Робин.
Сирокко неподвижно стояла у стены, не сводя глаз с высокой трещины. Робин поняла, что это — промежуток меж двумя жилами троса. Сходная трещина была между центральной жилой и той, что слева. Ниже уровня моря они расходились все дальше друг от друга и промежутки между ними составляли не больше десяти метров.
Робин увидела Габи возвращающуюся с плота с масляной лампадой в руках, которую вручила Сирокко. Они о чем-то оживленно беседовали, но ровный шум прибоя не позволял
Наконец Габи сдалась. Какое-то время женщины просто стояли лицом друг к другу. Затем обнялись, и Габи пришлось привстать на цыпочки, чтобы поцеловать старую подругу. Но вот Сирокко последний раз прижала ее к себе — а потом вошла в щель между тросами.
Габи же прошла к краю круглой бухточки, стараясь оказаться как можно дальше от всех остальных. Там она села и закрыла лицо ладонями. Так она просидела по меньшей мере часа два.
Ожидание Сирокко в основном проходило в играх и отдыхе. Крису все было как с гуся вода, и титанидам тоже. Габи без конца нервничала. А Робин все это стало порядком надоедать.
Пройдя курс обучения у титанид, Робин взялась было вырезать по дереву, но ей явно не хватало терпения. Ей хотелось снова попросить Криса поучить ее плавать — но вот раздеваться перед ним было совсем нежелательно. Габи решила проблему, предложив, чтобы Робин облачилась в купальный костюм. Сама мысль носить купальный костюм оказалась для Робин столь же неожиданной, как, к примеру, носить войлочные тапочки под дождем. Но делу это, несомненно, помогло. Робин взяла три урока в центральном водоеме, который она ошибочно назвала приливным бассейном. (Понятно, никаких приливов на Гее не было и быть не могло.) В ответ она поучила Криса драться, чего он никогда толком делать не умел. Впрочем, уроки эти пришлось на время отложить, когда сама Робин кое-что для себя выяснила. Оказалось, яйца мужчины удивительно уязвимы, и их владельцу можно доставить страшную боль. Робин истощила весь свой запас извинений и вправду чувствовала себя ужасно виноватой — но откуда ей было знать?
Только два инцидента оживили в целом бесцветную пару суток. Первый случился вскоре после ухода Сирокко, когда Габи захотелось обойти окрестности. Она повела отряд по узкой тропке, что вела от места их стоянки к высокой полке, окольцовывавшей трос. Следующий час все семеро провели, осторожно ступая по неровной земле, которая медленно шла вверх до пятидесятиметрового обрыва в море. Экскурсионная группа прошла почти половину диаметра троса, пока не оказалась у того места, где полка резко обрывалась. Неподалеку оттуда виднелась щель, а в ней невысокая каменная пилястра с золотой статуей незнакомого землянам существа.
Робин чудище напомнило Царевну-Лягушку из детской сказки. Тварь определенно относилась к земноводным; хотя у нее было шесть лап, все они заканчивались широкими ластами. Горбатая и приземистая, она сидела на корточках и таращилась в море. Ничего на твари не росло, хотя вся она была затянута морскими водорослями. Единственное ее око зияло пустым провалом.
— Эта статуя здесь уже по меньшей мере десять тысяч лет, — пояснила Габи. — В глазной впадине раньше, разумеется, был глаз. Бриллиант примерно с мою голову. Я только раз его видела — он словно лучился. — Тут Габи пнула ногой песок — и, к великому своему изумлению, Робин увидела, как оттуда вылезает существо размером с крупного пса и, перебирая шестью перепончатыми лапами, шустро удирает прочь. Отвратительное существо было сплошь желтого цвета. Плоти на его костях невесть почему осталось совсем мало. Существо не слишком напоминало статую — и все же между ними ясно прослеживалось родовое сходство. Лишь раз обернувшись, уродина разинула пасть с несколькими тысячами длинных острых клыков, мерзко зашипела — и потрюхала дальше.
— Эти сволочи обычно бывали такими подлыми, что у росомахи
— Что же с ними случилось? — спросил Крис.
Вместо ответа Габи подобрала крупную раковину и швырнула ее в идола. Из песка мигом высунулась дюжина голов с разинутыми пастями. Робин потянулась было за пистолетом, но это оказалось излишним. Твари недоуменно огляделись, затем снова убрались в свои укрытия.
— Сюда их поместили охранять око идола, — пояснила Габи. — Расы, которая его сработала, давным-давно нет на свете. Одна Гея что-то о нем знает. Можете, кстати, не сомневаться, что никакой это на самом деле не идол, ибо здесь никому, кроме Геи, не поклоняются. Полагаю, это скорее какой-то памятник. Как бы то ни было, прошла, наверное, уже тысяча лет с тех пор, как кто-то им интересовался или навещал.
Однако его одиночество закончилось пятьдесят лет назад. Именно тогда сюда стали забредать пилигримы, и Гея сотворила этих тварей как пародию на их оригинал. Она вложила в их головы одно-единственное стремление — любой ценой защищать око идола. Они прекрасно справлялись с заданием. Око выкрали только лет пятнадцать тому назад. Я лично знала пять человек, которые погибли на том самом месте, где мы сейчас стоим. Сколько же всего их погибло — наверное, одной Гее ведомо.
Но после того как око исчезло, стражам уже нечего было делать. Гея не программировала их смерть, так что они мало едят и медленно стареют. Но в итоге сейчас они занимаются только одним — ждут смерти.
— Так все это было ради вызова? — спросила Робин. — Раньше тварей здесь не было? Только после того, как она принялась подталкивать людей к тому, чтобы… пойти и доказать… — Она не смогла закончить свою мысль. Гнев вспыхнул в ней с прежней силой.
— Вот именно. Впрочем, она вам, наверное, не сказала, что во всей Гее таких мест почти что и не осталось. Уверена, она доверху нагрузила вас россказнями про тысячу и одного дракона и про самоцветы размером с помет дирижаблей. Правда, однако, состоит в том, что по этому проклятому колесу битых пятьдесят лет шлялись несчастные пилигримы — и каждый высматривал, как бы ему выкинуть какую-нибудь дурость. Множество этих самых пилигримов погибло, пытаясь это сделать. Но вот ведь какая штука! Самая суть рода человеческого состоит в том, что если сюда будут таскаться людишки, то они, в конце концов, сотворят даже невозможное. Хуже всего пришлось драконам. Их уже почти не осталось. Зато людей — по-прежнему до хрена и больше. Гея, конечно, может соорудить еще драконника, когда ей вздумается, но она тоже уже не та. Богиня стареет, и ей все труднее выдерживать такой напор. Все к чертям собачьим ломается и долго не чинится — если вообще чинится. Сомневаюсь, что на всем колесе осталась хоть дюжина драконов или хоть пара дюжин таких вот памятников, только неоскверненных.
— Просто плохо ищут, — возразила Валья и не могла понять, почему Робин так громко расхохоталась.
Весь обратный путь Крису было явно не по себе. И Робин чувствовала, что парень воображает себе какие-то баснословные подвиги — пусть даже сам того не сознавая. Что ж, в конце концов он мужчина. Его давно уличили в алчных играх со всевозможными игрушечными солдатиками. Самой же Робин было безразлично, есть еще эти драконы или их всех уже перебили.
Второй инцидент, впрочем, оказался куда поинтересней первого. Случился он как раз после второй их «ночи». Габи, которая в первую «ночь» не сомкнула глаз, на сей раз спала, а пробудившись, вышла из палатки и сразу наткнулась на громадные следы по песку. Она тут же заверещала титанидам, которые галопом примчались с плота. К тому времени как они примчались, Крис и Робин тоже проснулись.