Фейерверк в пробирке
Шрифт:
Дальше я, естественно, не услышал.
В коридоре меня уже ждала теплая компания - Козлов, Сельянов, Никишов - под командованием Лешки.
Ребята были встревожены, Лешка озабочен.
– Коз… Козлов, - сказал он, - докладывай.
– Чего докладывать-то? Ну, послал он меня к обменному пункту. Говорит: «Сиди на скамейке и жди. Как броневик приедет, дуй сюда». Вот я и дунул.
Так, это ясно. Броневик привез в обменный пункт валюту.
– Никишов!
– скомандовал Алешка.
– Он нам
– А вы что?
– спросил Алешка.
– Мы его на фиг послали, - сказал Сельянов не очень уверенно.
Если они так же неуверенно Волчкова на фиг послали, то толку от этого мало.
– А он что?
Никишов был мрачен, как после двойки в четверти. Или даже за полугодие.
– А он сказал: «Вы, ребятки, вляпались по самые уши. Вы, ребятки, целый месяц в этом подвале наркоту гнали».
– А вы что?
– Мы сказали: мы же не знали! Мы думали, что состав для петард делаем.
– А он что?
– А он говорит: «Незнание закона не избавляет от ответственности. Ваши мамы будут рыдать, плакать и заламывать руки».
– Порядок, - сказал Алешка.
– Смена состава. Вы должны выйти из строя по болезни. У вас троих - внезапная эпидемия.
– Нет у нас никакой эпидемии, - грустно произнес Козлов и отхлебнул из бутылки с колой.
– Будет, - сказал Алешка.
– Притворитесь, что у вас троих животы заболели. Только очень по правде. Он ведь не дурак.
– А я не умею, - проговорил Козлов.
– Я научу, - сказал Алешка.
Он поморщился, схватился за живот и закряхтел.
– Повторите.
Они повторили.
– Жалкое зрелище, - усмехнулся я.
– Сойдет, - сказал Алешка.
– Ему некогда будет в их болячках разбираться - броневик доллары привез.
– Я бы домой пошел, - сморщился вдруг Козлов.
– У меня в самом деле живот болит.
Алешка сделал вид, что сильно задумался - как бы помочь ребятам. Решился:
– Моя бабушка врач.
– Ну и что?
– спросил Козлов.
– Вызвать твою бабушку?
– Зачем? У тебя разве зубы болят? Она зубной врач, стоматолог, по-русски говоря. И когда ее пациент трусит, как Козлов, она дает ему таблетку от страха. Держи, коз… Козлов. Только запивай как следует.
И Алешка раздал ребятам по таблетке. Они выпили и повеселели.
– Мы пошли, - сказал Никишов.
– Говоришь, смена состава? Хе!
Когда они спустились в подвал, я попросил Алешку:
– Дай и мне бабушкину таблетку. Что-то у меня коленки слабеют.
Алешка вдруг рассмеялся:
– Дим, это таблетки не бабушкины, а матушкины.
– Какой такой матушки?
– Нашей, Дим. Помнишь, она мне их дала, просроченные. Они у меня долго в кармане валялись. Вот и пригодились.
– Ты что натворил? Ты соображаешь?
– Дим, все должно быть натурально. А друзья твои - не очень-то талантливые артисты.
Первым из подвала вылетел Козлов. Держась за живот, он огромными скачками помчался на третий этаж. Почти сразу за ним вылетели с теми же симптомами Никишов и Сельянов. И помчались в том же направлении.
– Сейчас Волчков выйдет, - спокойно сказал Алешка.
– Ты что, и ему эти таблетки подсунул?
– Вот еще! Обойдется. Пошли за ним, вон он, в учительскую побежал.
– Зачем?
– Что я мог еще спросить?
– К телефону. Смена состава. Он, Дим, чтобы ограбление не сорвалось, запасных игроков выведет. Звонить побежал.
– У него же мобильник есть.
Алешка как-то странно взглянул на меня. Будто прикидывал: будет старший брат на младшего ругаться? Решился:
– Он у него вдруг испортился.
– Как?
– Аккумулятор куда-то делся. Выпал из мобильника. И закатился куда-то.
Все эти разговоры мы вели на бегу в учительскую. И поэтому устраивать разнос Алешке я не стал.
Шел урок, в учительской никого не было, и Волчков мог не стесняться в выражениях. Он и не стеснялся. Нам это хорошо было слышно через дверь.
– Миха!
– быстро и громко говорил он.
– Все меняется. Бери Жорку и ко мне. Придется вам поработать. Что?! То-то. Жду!
Мы отскочили от двери и притаились возле лестницы. Волчков пробежал мимо нас, не заметив.
– Ну и что?
– спросил я Алешку.
– Сейчас он вместо наших пацанов пошлет в обменный пункт своих жлобов - Миху и этого… Жорку.
– Это я их пошлю, - с холодным презрением произнес Алешка.
– И не туда, куда им хочется. А туда, куда им надо. Где их давно ждут.
Загадками заговорил братец.
– Пошли к дударю.
– К кому?
– К флейтисту.
– Алешка, как ни храбрился, тоже волновался.
Иван Кузьмич проводил урок труда. Первоклашки вовсю работали лобзиками. Они готовили узорные рамочки для своих фотографий - в подарок своим мамам на Восьмое марта.
Такие дела Иван Кузьмич с большим запасом времени начинал. И был прав: в мастерской только и слышно, как ломаются в лобзиках пилочки.
– Вы чего?
– спросил он.
– Опять лампочку вывернули?
– Просто так пришли, - сказал Алешка.
– Посидеть в тишине.
Зазвенел звонок.
– Вот и посидите, - сказал «дударь» Иван Кузьмич.
– А я их пока в спортзал отведу. А то по дороге одна половина разбежится, а другая заблудится.
Как только мастерская опустела, Алешка стал на четвереньки, вытянул из-под верстака грелку, за которой извивалась красная трубочка, и большую бутылку с какой-то жидкостью зеленого цвета.