Фейерверк в пробирке
Шрифт:
– А мы уже приехали.
Мы ворвались в тихий поселок как ураган. Пролетели две улицы, свернули, выскочили на проселок и резко, так что нас даже занесло, остановились напротив бабушкиного дома. Тут уже обосновалась знакомая нам иномарка, а вслед за нами притормозила машина «Скорой помощи». Сердце у меня упало.
Но тут же вернулось на место: на крыльце появилась бабушка - живая, здоровая, но чем-то озабоченная.
Мгновенно из машины высыпались люди и взяли дом в обхват, блокировали, как сказал водитель.
– Какие люди!
–
– Да с какой охраной. Здорово, зятек. А у меня - беда.
– Папа побледнел.
– Зуб развалился.
– Подумаешь!
– с облегчением сказал Алешка.
– Сама починишь. А где химик?
– Злодей твой?
– спросила бабушка.
– Отдыхает.
– Он в доме?
– спросил папа.
– Где ж ему быть.
Тут же раздалась короткая команда - бабушку будто ветром снесло с крыльца, а в доме уже работали ребята из спецназа.
– Что это они?
– удивилась бабушка.
– С острой болью?
Из «Скорой» вышла девушка в белом халате и с чемоданчиком:
– Кто «Скорую» вызывал? Где больной?
– Отдыхает, милая, - успокоила ее бабушка.
– Что ж вы… бабуля… - с укором сказала врач.
– Ложный вызов…
– Почему ложный? Он без сознания отдыхает.
– Что с ним?
– Девушка-врач направилась в дом.
– Зубом поранился.
– Ба!
– взвизгнул Алешка с восторгом.
– Ты его укусила, да?
– Вот еще!
– возмутилась бабушка.
– Стану я всякую гадость кусать!
– Мамонт его тяпнул!
– догадался Алешка.
– По башке, да, баб?
– Пошли посмотрим, - сказал папа.
Мы вошли в дом. В бабушкином зубоврачебном кресле лежал Волчков с закрытыми глазами. На его темечке надувалась огромная шишка. А на полу лежал подарочный зуб, расколовшийся надвое.
Вокруг молчаливым полукругом стояли бойцы и не знали, что делать.
– Я, главное, из-за чего расстроилась, - стала объяснять бабушка, подобрав бывший зуб и положив его половинки на стол.
– Я, главное, обиделась на своих коллег. Столько лет вместе - и такой обман. Гляди, зятек! Они мне хвалились, что это настоящая кость настоящего мамонта!
Да… Вот тебе и зуб из редкой кости древнего животного! Это был обычный булыжник, покрытый сверху гипсом и лаком. Подарочек!
– Пропустите, граждане, - растолкала всех врачиха из «Скорой».
Она подошла к Волчкову, взяла его за руку - видно, пульс посчитала, приподняла ему веки, как Вию, и сказала:
– Будем госпитализировать.
– Мы сами, - сказал папа.
– Госпитализируем. Лет на восемь. В специальное лечебное учреждение.
– Но ведь мы почти первые приехали!
– возмутилась девушка, все еще не понимая, в чем дело.
– Вас раньше вызвали, - обиделся наш водитель, - и нам ехать дальше.
Папа прекратил эти разговоры, показал врачу удостоверение и что-то шепнул на ухо. Девушка покивала, подняла с пола свой чемоданчик и в дверях обернулась, взглянула на Волчкова:
– А с виду - симпатичный.
– Мы тоже так думали, - буркнул Алешка, пытаясь сложить в одно целое две пострадавшие половинки легендарного зуба.
Тут приехали следователь и участковый. Группа захвата выбралась наружу. Мне было видно в окно, как некоторые бойцы поснимали свои страшные маски, расселись под яблоней и закурили, а другие стали обыскивать машину Волчкова.
А следователь приступил к работе. Разложил на столе протоколы и приготовился допрашивать бабушку - потерпевшую, как он ее называл. Только вот кто потерпевший.
Бабушка присела к столу и приготовилась рассказывать. Следователь приготовился ее показания записывать. А папа незаметно подмигнул бабушке.
– Поняла, зятек, - кивнула ему бабушка.
– Пришел в дом этот человек, видимо, наркоман, стал в грубой форме, с угрозами, требовать лекарство. Я ему сначала отказала, конечно. А потом испугалась - он сел в кресло и стал на меня орать. И он так орал, что вот эта штука, - бабушка потрогала лежащий на столе зуб, - вот эта тяжелая штука упала с полки прямо ему на голову.
– Правильно сделала, - буркнул Алешка.
Следователь все записал, дал бабушке на подпись. А участковый надел на Волчкова наручники и похлопал его по щеке:
– Вставай, друг, пора!
Волчков открыл глаза. Поводил ими вправо-влево. И спросил:
– Что это?
– Добивающий удар, - сказал Алешка.
Волчков сосредоточил на нем мутный взор:
– А… Оболенский… Непредсказуемый…
Он постепенно приходил в себя. Начал понемногу соображать.
– Зря вы меня задержали, - сказал он следователю.
– Извиняться придется. За мной ничего нет. Наркоту двоечники изготовляли, они же намеревались и банк взять.
– Не выйдет, - жестко произнес папа.
– Все ваши заграничные подельники задержаны и дали на вас показания. Материалами дела вы, гражданин Волчков, изобличены полностью.
– А вы кто такой?
– испуганно спросил Волчков.
– Я служу по линии Интерпола. Полковник Оболенский. Может, слыхали?
– Родственник?
– кивнул обалдевший Волчков в Алешкину сторону.
– Зятек, - сказала бабушка.
– Внучек, - подтвердил Алешка.
Волчков уронил голову на грудь.
– Надо оказать ему первую помощь, - сказала бабушка.
– У меня трехлитровая банка нашатыря есть.
Папа открыл форточку и крикнул:
– Андреев! Давай сюда врача.
А бабушка тем временем сунула Волчкову под нос здоровенную банку, с которой содрала пластмассовую крышку.
Волчков поморщился, чихнул и открыл глаза.
Вошел парень в камуфляже и с сумкой с красным крестом на плече. Он осмотрел шишку на голове Волчкова и стал ее бинтовать.
– Надо бы что-нибудь холодное приложить, - сказала бабушка.
– Ага, - согласился наш водитель, который уже пристроился к самовару.
– Приклад автоматный.