Фейерверки смерти
Шрифт:
Сразу и не признали.
— А где машина? — жадно спросил Берг.
— "Ауди"?
— Да какая еще "Ауди"? Моя "Нива"!
— Без понятия, Иван Германович, — индифферентно ответил Мещерин.
У Берга стало примерно такое же выражение лица, какое было у Антона Семеновича Шпака, когда Иван Васильевич Грозный швырнул ему в лицо порванный в клочья список украденных у Шпака вещей: "две куртки импортных, два портсигара отечественных, два магнитофона" — со словами: "Ты как челобитную царю подаешь?!"
Берг побагровел.
— Спокойно, шеф, —
— М-м-м… — только и смог выдавить Берг.
— Евгений Иванович, продолжайте ваш занимательный рассказ, как вы ловко обставили радушный прием хозяина дома, — с беспечным видом проговорил Свиридов и налил себе белого вина.
Президент "Айсберг-банка" покосился на Владимира — вероятно, он не привык к подобному непринужденному обхождению с ним практически незнакомых людей, но, увидев, как спокойно реагирует на фразу Владимира Иван Германович, подумал, что, вероятно, этот рослый парень с загорелым точеным лицом, несколько смахивающий на знаменитого ирландского актера Пирса Броснана, не так прост, и что он уже успел оказать боссу приличные услуги.
Мещерин облизал губы и сказал:
— Получив информацию, которую я уже довел до вашего сведения, я вполне резонно счел, что если вас похитили, Иван Германович, то не исключен вариант, что те, кто это сделал, могут позвонить сюда, а если вы, как говорится, потерялись по собственной инициативе… Вы должны помнить, что такие прецеденты бывали… Например, когда мы встречали немецких партнеров… если сложились такие обстоятельства… то вы все-таки предупредите Сашу, а еще лучше — все-таки приедете собственной персоной.
— А кто такая Саша? — спросил Свиридов. — Ваша дочь, Иван Германович?
— Ну да, — сказал Берг, продолжая ожесточенно пережевывать пищу, а потом снова обратился к Мещерину:
— Ну и что же дальше? Что-то я не совсем… понял. Хотя вы знаете, Евгений Иваныч, что я довольно-таки понятливый человек.
Мещерин несколько скованно пожал плечами:
— Я увидел, что вокруг моей машины шляются какие-то весьма подозрительные личности, и велел моим людям спуститься и выяснить, кто они такие. И тут вы и ваш телохранитель, Иван Германович…
— Твоя машина? Что-то я не припомню у тебя такой машины — белого "шестисотого".
Кучеряво живешь, Евгений Иваныч.
— Я его только на днях купил, — ответил тот. — Вы еще не видели, Иван Германович.
— А-а… понятно.
— Да, мы понимаем, в свете последних событий… — нараспев проговорил Свиридов, глядясь в громадное, от пола до потолка, затемненное зеркало напротив обеденного стола, но Берг перебил его:
— Дальше, Иваныч.
— А что дальше? Вы вошли в дом. Я подумал, что это и есть те люди, которые… в общем, подельники тех, что были в той "Ауди", или же сами они.
— Ну, это вряд ли, — иронично сказал Свиридов. — У них с двигательной функцией сейчас большие проблемы. Разве что на инвалидных колясках с турбоподдувом…
— Тебе нужно было сказать, кто ты такой, Иван Германович, — нетерпеливо произнес Мещерин, несколько повышая голос. — Думаешь, им было так просто узнать тебя в этом маскараде?
Тем более что это люди из моей, а не из твоей охраны. Почему ты не сказал, что ты — это ты?
— Ах, значит, я еще и виноват? — рявкнул Берг, выплевывая косточки от индейки на блюдо. — Да? Меня героически отмудохали какие-то вонючие выблядки, которых ты неизвестно отчего называешь своими телохранителями, и потом оказывается, что я еще и виноват! И в чем же?
Бесцветные глазки Берга метнули искры.
— В чем?! В том, что не представился, когда входил в собственный дом! Ты вообще соображаешь, что тут гонишь, Евгений Иваныч?..
Владимир посмотрел на Мещерина: тот сидел с каменным выражением на лице и, по-видимому, предпочитал и дальше благоразумно хранить молчание, ожидая, пока в очередной раз гневно взорвавшийся шеф выговорится и обретет свое обычное добродушие и покладистость.
Свиридов поспешил вмешаться.
— Дело в том, Иван Германович, что, вероятно, ребята из службы безопасности Евгения Иваныча привыкли видеть вас в респектабельном костюме, на приличной машине и с лицом, непохожим на отбивную котлету.
— Да? — свирепо вопросил Берг, несколько остывая.
— Ну конечно.
— Я и сам вас не сразу узнал, Иван Германович, — оправдывающимся тоном проговорил Мещерин. — А уж меня как-то сложно упрекнуть, что я не знаю вас в лицо. Да, кстати… а откуда у вас на лице такой здоровенный кровоподтек? Я думал, вас мои остолопы так приложили, а оказалось, что синяк был уже до этого. Как же так?
Берг поморщился.
— А-а, это так… — проговорил он. — Маленькая одиссея бизнесмена Берга. Если бы не Владимир, мне преспокойно пустили бы кровь, как жертвенному ягненку, или кого там приносят в жертву, Володя? Вы должны знать…
— Я? Это еще почему?
— Ну вы же говорили, что ваш друг священник.
— А, ну да. Ну, в жертву… это зависит от того, как посмотреть на проблему. — После сытного ужина и весьма обильной выпивки Владимир был явно склонен к разглагольствованиям. — Бывает жертвенный агнец, а бывает, соответственно, и козел отпущения.
— До того, как я полежал в джакузи, я куда больше был похож на козла, — самокритично отметил Иван Германович и опрокинул на скатерть, зацепив рукавом, большой стакан вина.
Мещерин, выслушав Берга, спросил:
— Но что же все-таки произошло?
— Да так, — неохотно произнес Берг. — Ехали в троллейбусе… — Не замечая, как вытянулось при слове "троллейбус" строгое лицо Мещерина, Берг начал сдирать шкурку с апельсина, продолжая свой рассказ:
— И там, на конечной, на нас наскочили какие-то дебилы. Ну, пришлось с ними немножко поконфликтовать на социальной почве.
Свиридов засмеялся: в последнее время Берг проявлял в известной мере качественное чувство юмора, которого в нем нельзя было даже заподозрить с первого взгляда.