Фейсконтроль на главную роль
Шрифт:
Изумившись до предела, я сделала еще один шаг и наткнулась на что-то мягкое.
– Ай! – взвизгнуло оно и, шлепая босыми пятками по паркету, стало удаляться.
Я попыталась схватить таинственное существо, налетела на кресло, начала падать и инстинктивно уцепилась за какую-то палку… Послышался тихий звон, я завалилась на бок, потом упала на колени, тюкнулась лбом о пол и вскрикнула. Раздались грохот, лай собак, треск, топот… и ярко вспыхнул свет.
– Муся, это ты? – удивленно воскликнула Маша, высовываясь из двери.
– Нет, полтергейст, – прокряхтела я, пытаясь выползти из-под поваленного
– Пошла за чистой пижамой. Фу, Хуч, перестань орать, это мулечка, – велела Машка. – Мусенька, сними с головы абажур, а то собаки не успокоятся. Еще перебудят всех!
– Что у нас происходит? – зашумел с лестницы голос Зайки. – Ни днем, ни ночью нет покоя.
Я быстро уползла за спинку кресла. Прощай, тихий вечер! Я уловила крайне неприятный запах, прищурилась, глаза уже привыкли к полутьме, можно различить рядом с собой тапки Леси. Так вот кто сейчас удрал вниз, шлепая босыми ногами – «сестричка» подслушивала беседу Машки. А Веня, выслеживающий бабу, решил отвлечь ее от милого занятия и описал домашние туфли Леси. Ну, Венедикт, я куплю тебе целый мешок искусственных мышей! Играй на здоровье!
Глава 20
– Марья! – возмущалась Ольга. – Это ты обвалила торшер? В чехарду играла?
– Я пошла за пижамой, – начала оправдываться Маруська, – тут Сашка Хейфиц позвонила, я поболтала с ней пару минут, выхожу… а лампа упала.
– Ох, ох, ох, – визгливо запричитала Леся, – надо убрать. Сейчас веничек приволоку, тряпочку, не переживайте, мне в радость порядок наводить. Как раз завтра хотела вам книги расставить. Сейчас, сейчас.
– Само ничего не упадет, – капризно протянула Ольга. – Ну-ка, дай глянуть…
– Не ходи! – засуетилась Маня. – Лампочка, наверное, разбилась, осколки на полу валяются.
– Похоже, ты не хочешь меня к креслу подпускать, значит, там самое интересное, – заявила Зайка. – Даша? Так я и знала!
– Привет, – пропищала я.
– Сними абажур с головы, – вздохнула Ольга, – и объясни, что происходит.
– Я приехала домой и наткнулась на лампу, – стала оправдываться я. – Она стояла не там, где обычно. Извини, не хотела тебя разбудить.
– Пустяки, – неожиданно мирно сказала Зайка, – по сравнению с тем, что происходит со мной, это ничего не значит.
Тревога ледяными пальцами сжала желудок.
– У тебя неприятности?
Ольга воскликнула.
– Конечно, нет! Все супер! Я звезда!
Мне стало еще хуже.
– Или нет? – нахохлилась Ольга. – По-твоему, я не достигла успеха?
– Ну что ты! – залебезила я. – Каждый день твое лицо появляется на экране, куда уж успешнее! Кстати, ты ничего особенного не заметила?
– Где? – начала вертеть головой Ольга. – Здесь? Торшер упал, но в этом нет ничего странного. Ты сидишь за креслом с абажуром на башке, в принципе вполне характерная картина.
– Собачки… – рискнула я наступить на больную мозоль.
– Хуч на ступеньке, остальные дрыхнут.
– Фарфоровые… коллекция в твоей спальне… – промямлила я.
– А что с ней? – изумилась Ольга.
– Полный порядок просто так поинтересовалась.
– Однако, странно, – с легким раздражением отреагировала Зайка. – В последний раз ты задавала такой вопрос после того,
– Не ходи! – завопила я и, забыв про абажур, вскочила на ноги.
Хуч, сидевший на лестнице, зашелся в лае.
– Перестань изображать из себя лампу, – топнула Ольга. – Почему мне нельзя посмотреть на коллекцию? Отчего ты кричишь «Не ходи»? И сними наконец абажур с башки!
– Ты меня неправильно поняла, я всего лишь спросила, не подходила ли ты сегодня к своим милым статуэткам.
– С каких пор они стали милыми? – полезла в бутылку Ольга. – Нет, времени не нашлось. Очень странная беседа, подозрительная!
Я живо вытащила из сумки календарик, полученный от сержанта Ермолаева.
– Извини, глупо, наверное… вот, я купила… думала, поставлю в твою коллекцию… сюрприз… поэтому и полезла с вопросами…
Зайка, широко распахнув свои небесно-голубые глаза, уперлась взором в глянцевое фото собаки.
Поймите меня правильно, ложь бывает разной, и ради спасения собственной шкуры можно и соврать. Ольга очень ревностно относится к своей коллекции, перемещать фигурки она не разрешает никому, даже Аркадию. Если кто-то из гостей, ненароком зайдя в спальню, захочет посмотреть какую-нибудь статуэтку и возьмет ее… Слава богу, подобного еще не случалось. Нет, Кеша найдет лазейку в законе, и суд оправдает Ольгу Воронцову, совершившую убийство в состоянии аффекта, но, согласитесь, хорошо, что никто до сих пор не посягнул на «семью» керамических и фарфоровых уродцев. Если Заюшка поймет, что экспонаты переставлены… Стоп, не стоит думать дальше! Пусть скандал разразится не сегодня. Завтра! Да, да, лучше утром. Авось, за ночь произойдет чудо, и собачки сами собой займут прежние позиции. Утром… «Ты узнаешь утром!» Ох, как некстати я вспомнила обрывок идиотской песенки. Главное, увести Заюшку в сторону от мысли произвести сейчас ревизию в своем музее. Может, намекнуть ей про испорченное платье? Тонко так заметить: «Оля, представляешь, твой эксклюзивный наряд сам собой… того… умер». Стопроцентно она кинется в гардеробную и забудет про косорыленьких любимчиков на длительное время.
Мой рот приоткрылся, и тут меня будто кипятком обдало. Я совсем лишилась разума! Нельзя избавляться от тараканов, поджигая дом. Платье – страшная тема. Надо придумать другой отвлекающий маневр… Но какой?
Я растерянно посмотрела на Маню, она прикусила губу.
И тут вдруг Зайка расплакалась.
– Что случилось? – кинулись к ней мы с Маруськой в едином порыве. – Ты заболела?
Леся, поднимавшаяся по ступенькам с веником и ведром, неожиданно проявила тактичность и исчезла в комнате полковника.
– Такое внимание! – утирая слезы, прошептала Ольга. – Эта картинка… купленная просто так, без повода… Хоть это и не фигурка, но растрогала меня, как маленькую. Вставлю ее в рамку. Дашенька, любимая! Ты самая лучшая! Можешь не снимать абажур, он тебе к лицу. Машенька, красавица! О-о-о…
Заливаясь слезами, Ольга убежала, мы с Машей остались вдвоем.
– Чего это с ней? – протянула Маруся.
– Понятия не имею, – ответила я.
– Зая рано легла спать, – задумчиво продолжала девочка, – не обратила внимание на коллекцию, и зарыдала, увидав календарь…