Фейсконтроль на главную роль
Шрифт:
– Как вас зовут?
– Даша Васильева, – снова представилась я.
– Как вы оказались впутаны в эту историю? – устало спросила Водкина.
– Охотно объясню, – обрадовалась я.
Кажется, я сумела найти нужные аргументы. Сейчас Майя выслушает меня, а потом сообщит правду про Скавронскую. Ох, чует мое сердце, разгадка того, что случилось с Ниной, закопана в болотах около дома знахарки. И зарыли ее не вчера, и даже не десять лет назад, а намного раньше.
Интуиция меня не подвела. Узнав про явление привидения в розовом платье и о прочих невероятных событиях, Майя сначала покраснела, затем побледнела и зашептала:
– Несчастная
– Вы о ком? – занервничала я.
Майя сложила перед собой руки.
– Это долгая история.
– Я никуда не тороплюсь.
Водкина сцепила пальцы в замок.
– Ну ладно, расскажу ее вам.
– Давайте, – скрывая радость, сказала я, – надо же разобраться.
О Софье Скавронской в Киряевке и окрестностях болтали всякое. Некоторые матери пугали ею детей, говорили неслухам:
– Вот не будешь слушаться, Сонька-ведьма через трубу влезет и тебя к себе на болото унесет.
А кое-кто из местных баб распускал совсем уж дикие слухи. Дескать, видели они Скавронскую в лесу – ведьма голой каталась по лужайке, а потом, стряхнув с себя росу, села на метлу и полетела над поляной.
Скорей всего, Софья была в курсе этих глупостей, потому что в редкие ее визиты в село ребятня с воплем: «Ведьма приехала!» – разлеталась по домам, а Скавронская, не дрогнув в лице, шла по своим делам. Она никогда не реагировала на эти выходки и не злорадствовала, когда сплетницы возникали на пороге ее избушки и, уткнув бесстыжие глаза в пол, заводили:
– Бабулечка Сонечка, помоги Христа ради!
Самое отвратительное, что, получив лекарство и вылечившись от болячки, они же с презрением говорили:
– Вот ведь дура! Ни копейки не взяла! Ума нет и не наживёт!
Деревенским жителям было непонятно такое бескорыстие. Вот запроси Софья за услуги деньги, построй она в середине села каменный дом, тут бы народ попритих. А целительница жила на болоте, в старой избушке, и поэтому особого уважения не вызывала. Правда, травы, собранные ею, помогали лучше лекарств, купленных в аптеке, вот к Скавронской и ехали из разных мест. И ни одному человеку, даже самому неприятному, знахарка не отказала в помощи.
Однажды в Киряевку заявились археологи. Ученые собрались вскрыть захоронение в холме – там якобы имелись уникальные сокровища.
Киряевцы пришли в ажиотаж. Как же так? Они, оказывается, жили около несметных богатств и не подозревали о своей удаче? Могли ведь и сами добыть золото-изумруды-бриллианты! Опыт грабежа ценностей у киряевцев был. Некогда они растащили по домам имущество барина Панкрата Варваркина, эмигрировавшего из России. Дворянин утек стремительно, спасая свою шкуру. Поговаривали, правда, что самое ценное – небольшой мешочек, набитый камнями – он прихватил с собой, но и брошенного хабара многим хватило: посуда, постельное белье, столовое серебро, льняные полотенца с вышивкой, кружевные скатерти, ковры, мебель… Барин жил красиво. До сих пор в некоторых домах еще сохранились где сахарница, где молочник, где масленка, добротные изделия из серебра с причудливой монограммой «ПВ».
Археологи разбили лагерь у холма и наняли в рабочие местных мужиков. Когда раскопки были в самом разгаре (ученые определили место входа в пещеру и велели рабочим кирками разбить замурованный лаз), случилось невероятное. В лагерь пришла Софья,
– Уезжайте скорей, иначе из пещеры выйдет смерть.
Главный ученый, решив, что имеет дело с выжившей из ума теткой, решил не спорить с больной, а мирно ответил:
– Конечно, прямо завтра и уедем.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Скавронская. – А то ведь легенда не врет. Мертвый генерал себя в обиду не даст – кто в пещеру влезет, тот быстро в божье царство отправится. Причем в страшных мучениях! Волосы вылезут, зубы выпадут, язвы по телу пойдут… А хоронить такого человека надо в камне. Так Марфа велела!
– Это кто такая? – проявил интерес ученый.
Скавронская объяснила:
– Когда жених Фотины заболел, ее отец позвал местных монахинь. Среди них была целительница Марфа. Она осмотрела занедуживших военных и сказала: «Умрут скоро. Лечить не возьмусь, потому что несчастных поразил небесный огонь. Их надо, как чумных, похоронить. Лучше всего в горе, и вход замуровать. А еще всех предупредить: кто мертвых тронет – тот и сам в мучениях умрет, и дьявола выпустит. Мор пойдет. Одни сразу окочурятся, другие поживут, но тоже сгинут. А дети их за родительское долгожительство ответят страшно – будут безглазы, немы и глухи».
– Жуткое пророчество, – согласился археолог. – Но мы же умные люди, и прекрасно понимаем, что все это просто легенда. Короче – неправда.
– Не троньте холм! – настаивала на своем Скавронская.
– Конечно, конечно. Идите, дорогая, домой и не волнуйтесь, – ответил археолог.
Но Скавронская поняла – ее словам веры нет. И побежала в село. Стала ходить по домам и просить жителей:
– Не пускайте родственников в лагерь. Пусть экспедиция сворачивается, без рабочих раскопки не начнут.
На целительницу смотрели как на сумасшедшую. Кое-кто пытался ей объяснить:
– Археологи хорошо платят.
Остальные просто выгоняли знахарку. К вечеру Софья убралась в свою избушку и затаилась в ней.
Через два дня после того, как расковыряли вход в пещеру, умерло двое деревенских парней, затем скончались четыре археолога. Раскопки прекратили, начальник отряда пошел к Скавронской, но та не пустила его на порог, разговаривала через запертую дверь.
– Ничем помочь не могу! – отрезала она. – Легенду вам рассказала, а она сложена, чтобы потомков предупредить. Кто виноват, что вы глухим оказались? Езжайте домой, а пещеру замуруйте. Да, вот еще… В книгах написано, что Марфа и ее сестры, дабы заразу в монастырь не нести, всю одежду сожгли, волосы сбрили и полгода провели в молитвах, постились и часто парились в бане. Коли по-моему получилось, поумирали люди, то хоть сейчас послушайтесь, возьмите с монахинь пример.
Глава 22
Когда Киряевка узнала, что Софья предсказала беду, селяне притихли. Слава богу, череда смертей прекратилась, остальные мужики, нанимавшиеся рабочими в экспедицию, выжили и даже прекрасно выглядели. Деревня стала постепенно приходить в себя. Через два года один из бывших землекопов женился, его супруга родила девочку, и тут Киряевку вновь охватил ужас.
Ребенок получился таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать – несчастное существо, мало похожее на человека, прожило пару недель и к общему облегчению скончалось. Тут местные старухи вновь вспомнили слова Скавронской и понеслись по избам.