Фиалка. В поисках истинного
Шрифт:
Напрыгавшись до сбитого дыхания, я бессильно опустилась прямо на песок, благодаря себя за предусмотрительность в выборе «своего» места для уединения. Противоположный берег зарос кустарником, следовательно, оттуда меня могли разглядеть лишь дикие утки. Но они не несли никакой угрозы. А здесь была лишь одна тропинка, лицом к которой я и выполняла все локомоции с палкой в руке.
Переведя дух, я снова почувствовала настоящий охотничий азарт. Как гончая, которая идет по следу зверя. Я начала заново складывать мозаику из фактов.
Я имею представление, как владеть шпагой. Знаю
Что я не могу быть дочерью небогатого бюргера! Потому что им шпаги не положены! Или он меня отдавал в этот замок в качестве игрушки? Может, для того же юноши, который назывался моим другом? А потом меня вернули обратно?
И поэтому… Ну думай! Думай! Точно! Тогда мне запретили говорить об этом и для верности каким-то образом почистили память.
Ведь я не помню ровным счетом ничего из того времени, когда я жила с родителями, а не няней. Только эти два ярких видения…
Я покрутила в голове это объяснение и так, и эдак и со вздохом признала, что оно ну о-о-чень сильно притянуто за уши.
Мой неизвестный друг был ко мне требователен, даже суров, но неизменно почтителен. И называл принцессой…
А еще почему-то Фиалкой…
Глава 4
Воодушевление незаметно схлынуло, словно просочилось в песок, освободив место раздумьям. Ну да. Я умею фехтовать. Нет, нет так. Кое- что в этом понимаю, будем честны с собой. И у меня был наставник, который даже в отрывочных всплесках памяти вызывает самые добрые чувства.
Снова закрыв глаза, я попыталась воскресить свои ощущения и разобраться в них. Снова тепло разлилось в груди, обнимая мягкими лапками мою душу. Восхищение, желание заслужить похвалу своего друга – вот что я чувствовала тогда.
Неужели он значил для меня больше, чем родители?! Иначе почему я два раза вспомнила его, и ни разу маму с папой?
Ответов на множество вопросов по – прежнему не было. Но я их найду! Клянусь … чем? Я не сразу придумала, что у меня есть такого, что важно и не жалко , если вдруг не срастётся. Самое дорогое – это няня. И единственное. Я упрямо поджала губы и выдохнула. Нет, няней ни за что! Клянусь этим медальоном! Он ценен для меня, как ключ к чему – то важному и в то же время, если потеряю, плакать не буду.
А тем временем солнце уже спускалось к линии горизонта, и няня, наверно, порядком беспокоится.
Вернув юбки в приличное состояние, я рванула домой.
И очень вовремя.
Няню я застала в кровати, что было само по себе невероятно. Она всегда на ногах до ночи.
– Нянь, ты что заболела? – встревожилась я.
– Нет-нет, – она попыталась успокоить меня, но я видела , что ей плохо.
Лицо моей кормилицы соперничало в бледности с простыней, а на лбу виднелись бисеринки пота. И дыхание было каким-то поверхностным,
– Няня…, родненькая, – пересохшими губами прошептала я. – Что с тобой? Я сейчас за лекарем сбегаю!
– Нет-нет! – испуганно вскрикнула она. – Все пройдет!
– Тебя лечить надо! – настаивала я.
– Нет, само пройдет. Наверно, – попыталась убедить меня няня, но получилось плохо. На лице быстро промелькнула тень обречённости. Но от моего встревоженного взгляда это не укрылось.
– Ты знаешь, что с тобой?!– заподозрила я.
Гунни прикрыла глаза, чтоб не отвечать, и я поняла, что знает.
Я похолодела, боясь озвучить то, что пришло в голову.
– Нянь, – нерешительно протянула я. И не дожидаясь ответа потянулась к ее рукаву. Задрала до локтя и увидела подтверждение тому, чего боялась. Клеймо изменилось. Оно предупреждающе светилось тусклым синеватым цветом.
Но няня ж ничего не сказала?! Наверно, ему хватило и того, что я начала наседать с вопросами. И эта проклятая каракуля защищает информацию, как может.
Кто же это сделал? Доберусь, насажу негодяя на шпагу, как каплуна на вертел! Но это потом.
Меня сейчас волновало одно – как няню поставить на ноги. Или ее недуг, как инфлюэнца – сам пройдет при должном уходе?
Я метнулась на кухню, вскипятила в ковше воды и набросала туда все, что посчитала нужным для восстановления сил – лист земляники, шалфей, тимьян. Потом подумала и добавила ромашки – хуже не будет.
И пока мое зелье остывало, я лихорадочно соображала – чем же еще можно помочь моей кормилице. Но на приготовлении отвара мои познания в лекарстве, к сожалению, закончились.
И неотвратимо приходило понимание того, что сегодняшний день стал последним беззаботным. Но я его пыталась отогнать, чтоб не мешало соображать.
Все –таки нужно идти к лекарю. Няня давала мне деньги за помощь, чтоб я могла сама себе купить что-нибудь ненужное, но манящее. Но книги она мне сама покупала, как и все необходимое для рисования, а на глупости я не тратила честно заработанное. И теперь у меня есть своя казна. Так что если не на самое дорогое снадобье, то на просто действенное, мне хватит.
Я отнесла настой в комнату, напоила няню и хотела уже бежать, как она меня остановила. Словно прочитав мои мысли.
– Детка, ты куда-то собралась на ночь глядя? – голос няни прозвучал тихо, так что у меня на душе заскребло.
Подумав, что лекарь уже, и вправду, закрыл свою лавочку, я отрицательно покачала головой. Если станет хуже, то тогда не постесняюсь потревожить его покой, разбужу хоть среди ночи.
– Спасибо за отвар, девочка моя! – слабым голосом произнесла она.
– Я сделаю все, чтоб ты выздоровела, – горячо заверила я.