Фиалка
Шрифт:
— Я этого не отрицаю.
У Джулиана возникло такое чувство, что его прижали к стенке и у него уже не остается пути к отступлению.
— Но я думаю, что она продаст свои сведения и за что-либо иное, не обязательно платой должна быть моя персона.
— О! Послушайте, друг мой, не надо преувеличивать! — пожурил его герцог. — От вас требуется только шесть месяцев вашего времени, и более ничего.
Он лукаво прищурил глаза:
— Простите, что касаюсь этого, но, видимо, она считает" у нее есть основания надеяться на ваше
— У нее нет таких оснований, — заявил Джулиан решительно. — Я не давал ей никакого повода для подобной надежды.
— Понимаю. — Веллингтон почесал нос. — Но она ведь весьма необычная молодая женщина.
— Дикарка, разбойница и интриганка, — объявил полковник с вновь вспыхнувшей решительностью. — Я не хочу участвовать в ее играх. Готов пари держать, что, если предложить ей значительную сумму, она продаст вам все свои сведения с потрохами и глазом не моргнет.
— Может, и так, хотя я сомневаюсь в этом… Кларета [12] ?
Герцог направился к полковнику с графином вина.
— Благодарю вас, — Джулиан выжидал, понимая, что битва еще не выиграна. Он принял предложенный стакан и кивнул в знак благодарности.
— Я в этом сомневаюсь, — продолжил командующий, как если бы их разговор и не прерывался. — Я глубоко убежден, что она знает себе цену и ни пяди не уступит. Она хочет только одного… и. Боже милосердный, я не могу ее за это винить. Бедное маленькое создание — она осталась одна на свете. Ей наверняка не больше девятнадцати. Какое будущее ее ждет, когда у нее нет ни друзей, ни семьи?
12
Кларет — французское вино из Бордо пурпурно-красного цвета.
Джулиан пил мелкими глотками вино и молчал, вспоминая отчаяние и одиночество девушки. Несмотря на это, он был убежден, что определение «бедное маленькое создание» никак не соответствует образу осиротевшей дочери Эль Барона и его английской подруги.
— Уверен, что она сумеет найти семью своей матери, — задумчиво продолжал герцог. — Но для нее было бы лучше предстать в менее экзотическом виде. Это скорей расположит к ней… и вызовет большую симпатию… Вы так не думаете?
— Возможно, — сухо согласился Джулиан, не уступая при этом ни на дюйм.
Веллингтон задумчиво смотрел на него.
— Ну что же, если уж вы так категорически против, значит, и говорить не о чем. Но есть кое-что еще, и я хочу это обсудить с вами.
Джулиан выдержал долгую паузу, вовсе не убежденный, что его главнокомандующий сдался.
— Мне нет нужды говорить вам, насколько скептически настроено правительство в отношении этой кампании, — продолжил наконец Веллингтон. — Они утверждают, что мы преувеличиваем значение побед, что они достаются нам слишком высокой ценой, считая и людские потери, и денежные затраты.
Джулиан кивнул. Все знали, что в английском правительстве существует оппозиция Веллингтону и как трудно для него было получить финансовую и материальную поддержку, необходимую для ведения Полуостровной кампании.
— Мне нужен кто-нибудь, способный отправиться в Англию и представить наше дело в Вестминстере, — сказал герцог. — Надежный человек, которого уважают в правительстве, способный дать отчет о кампании из первых уст. В донесениях невозможно представить дело должным образом, а наблюдатели из штатских — это черт знает что! Они не имеют ни малейшего представления о том, что происходит, даже когда это случается у них под самым носом.
— И вы решили, что для этого подхожу я, — подытожил Джулиан невыразительным тоном. — Он наполнил кларетом стакан командующего, а потом налил себе.
— Вы были бы прекрасным эмиссаром, — сказал Веллингтон. — Самый молодой полковник в моей армии, блестящая карьера, через год-другой — генеральский жезл. Вас бесчисленное количество раз упоминали в донесениях, поэтому имя Сент-Саймона хорошо известно в правительственных кругах. Они прислушаются к вашим словам.
Джулиан молчал, не спеша давать ответ, а на него все так же лукаво смотрел Веллингтон. Тема не нуждалась в развитии. Всем было известно, что полковник лорд Джулиан Сент-Саймон имел древнейший в стране титул и его состояние исключало даже подозрения в корысти, а поместья занимали несколько графств. Такое положение в обществе делало его более чем могущественным представителем Веллингтона в глазах лордов в Вестминстере.
Джулиан подошел к окну и, хмурясь, посмотрел на улицу.
— Вы хотите, чтоб я покинул армию как раз перед началом летней кампании, — заметил он наконец. — Оставить мою бригаду, когда ей предстоят месяцы маршей и сражений…
— Ручаюсь, что ваша миссия в Лондоне имеет первостепенное значение, Сент-Саймон. — Теперь Веллингтон говорил резким тоном главнокомандующего, и нотка доверительности исчезла из его голоса. — У меня полно полковников, которые могут принять командование вашей бригадой, но нет больше ни одного, кто мог бы взять на себя дипломатическое поручение. Если хотите, я на время вашего отсутствия присвою О'Коннору полевой ранг полковника. Думаю, рана его не столь тяжела, чтобы понадобилось отправлять его домой. Герцог помолчал, потом сказал с нажимом:
— Как только вернетесь, тотчас получите звание бригадира. Сердце Джулиана подпрыгнуло. От бригадира до генерала было рукой подать, а он рассчитывал получить генеральский жезл к тридцати годам. Правда, он полагал получить его за заслуги на поле боя… за успехи в сражениях… а не благодаря вовремя сказанной фразе или любезной улыбке в коридорах Вестминстера.
— Должен ли я понимать, что вы командируете меня в Лондон, сэр?
— Именно так, полковник.
Джулиан отвернулся от окна.