Фиалки для ведьмы
Шрифт:
– И все же у него могли быть враги, – уклончиво ответила Аня.
– Вы намекаете на его молодую жену?
– Ее там не было, а вы были. Неужели в тот день не случилось ничего необычного?
– Конечно, случилось: профессор умер. Это ведь необычно, правда? – горько усмехнулась женщина. – А если говорить о том, что имеете в виду вы, то должна вас разочаровать – никто на моих глазах не подсыпал мышьяк ему в тарелку.
Анна чувствовала себя крайне глупо, но не хотела сдаваться.
– Неужели вы ни разу не выходили из зала? – спросила она.
– Ах вот вы о чем, – нахмурилась Дороти. – В самом деле. Я об этом как-то не подумала… Конечно, выходила,
– Вы уже не так уверены, правда?
– Что толку от моей уверенности? При вскрытии не обнаружили никакого яда, значит, наш с вами разговор – всего лишь досужая болтовня двух сплетниц.
– Не совсем. Вскрытие проводилось только на следующее утро. Существуют яды, которые рассасываются без следа за несколько часов, разве вы не знали?
По лицу мисс Спарк пробежало легкое облачко. Она взглянула на Анну с интересом и задумчиво сказала:
– У вас очень острый ум, Анечка. Настолько острый, что вы сами можете порезаться. Я беспокоюсь за вас. Вы стремитесь докопаться до истины, хотя даже не уверены, что она там есть, а это опасно, поверьте мне.
Слова директрисы прозвучали искренне, но Ане почудилось в них скрытое предупреждение. Похоже, женщина знала о чем-то, о чем не желала говорить. Знала гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Тем не менее Анна отчетливо понимала, что вытянуть из нее правду не удастся – не в этот раз, по крайней мере. Она поспешно стала прощаться, извинившись и поблагодарив за завтрак еще раз. Оглянувшись во дворе, она увидела стройную фигуру в дверном проеме, провожающую ее задумчивым взглядом светло-карих глаз – даже дома Дороти носила цветные линзы. Спеша поскорее уйти, Анна не заметила, что Каспер на сей раз не последовал за ней.
Глава 33
Обстановка в доме Нурии напоминала небо перед самой грозой. Свинцовую тяжесть напряженного молчания в любую минуту могли расколоть молнии взаимных обвинений. Кого и в чем, Анна разобрала не сразу, так как действующих лиц на кухне было трое: две женщины и мужчина – нет-нет, не Макс. За столом, уткнувшись носом в какие-то бумаги, сидел Вангелис. Нурия делала вид, что занята приготовлением обеда, но даже масло на сковороде, казалось, шкварчало с раздражением. Лелька смирно сидела рядом с парнем, выражая неподдельную заинтересованность в том, чем он был занят.
– Что на этот раз? – спросила Анна, с порога оценив, что военные действия в полном разгаре. Она подумала, что Нурия сердится на присутствие Вангелиса, но ошиблась.
С тех пор как Анна приехала в Дэнверс, безупречная интуиция частенько подводила ее, и она постоянно делала ошибки. Все оказалось гораздо хуже. Нурия швырнула полотенце на стол и резко обернулась, сверля глазами дочь.
– Ну, что же ты молчишь? Рассказывай! – потребовала она.
– А что такого? – прикинулась невинной овечкой девочка.
– Что случилось? – спросила Анна, устало опускаясь на стул. – Говорите быстрее, мне нужно ехать в клинику.
– Можешь не торопиться. Макс уже уехал. Он забрал документы и обещал оформить все, что нужно для выписки. Кроме того, случилось такое, что без тебя нам не обойтись.
– Мама, хватит драматизировать, – возмутилась Леля. – Да, я рассказала все Вангелису. И что? Он почти член нашей семьи, а теперь, когда мы станем богатыми, я могу принять его предложение. Разве не так?
– Погоди, Леля. Какое предложение? Какой член семьи?
– Я не член семьи. Я – жених, – спокойно пояснил Вангелис.
– Вы оба – идиоты! – воскликнула, не сдержавшись,
– Анька, ты же никогда…
– Прости, подруга, вырвалось, – улыбнулась Аня и повернулась к Лельке: – Так что ты, мать твою, ему рассказала?
Лелька никогда не видела Анну такой рассерженной и невольно опустила глаза.
– Ну, про подземелье, про клад… – Она замолчала, вжав голову в плечи. Злая, напуганная и в то же время упрямая, она глотала злые слезы. Нурия закрыла глаза, словно поступок девочки причинил ей боль.
– Это еще не все, – тихо проговорила она. Анна и сама уже поняла, в чем дело. Бумаги, лежащие на столе, которые Аня поначалу не разглядела из-за своей близорукости, оказались посланием пастора Барроуса. Рука Вангелиса по-хозяйски лежала на них, словно тяжелая печать. Последние реплики ускользнули от его понимания, так как были произнесены на русском, и теперь он растерянно посматривал на женщин, ожидая, что кто-нибудь объяснит ему, что происходит. Но им было не до него.
– Простите, но, мне кажется, я мог бы быть вам полезен, – негромко сказал парень, обращаясь к Анне. Она скривилась.
– В России, когда кажется, принято креститься, – пробормотала она.
– Простите?
– О какой пользе речь? – спросила Аня, переходя на английский.
– Леля показала мне документы. Они уникальны!
– Да, – кивнула Анна рассеянно.
– Нет, вы не понимаете! Вы сделали ошибку!
– Это точно! – усмехнулась Анна, поворачиваясь к Леле. – Надо было тебя просто связать, моя девочка, и запереть на ключ, – прибавила она на русском. Лелька, нервно улыбнувшись, дернула плечом и бросила с вызовом:
– Вы сами виноваты. Ты, мама, в первую очередь! Это ты твердила, что Вангелис использует меня словно игрушку, потому что он богач. Теперь я тоже стану богатой, и ты не сможешь запретить мне встречаться с ним. Вот поэтому ты и бесишься. И еще потому, что Вангелис оказался умнее вас обеих!
Слова, полные обиды и горечи, звучали невнятно, но больно ранили Нурию и вызвали возмущение Анны. Вангелис же понимал только то, что Лелька обижена и расстроена, поэтому он накрыл ее руку своей ладонью, как бы желая защитить. Этот жест, одновременно трогательный и смелый, неожиданно произвел на Анну впечатление. Она слегка вскинула брови, взглянув на юношу более внимательно. Он выдержал ее взгляд, что, по правде говоря, удавалось немногим, и она вдруг улыбнулась, на этот раз искренне. И больше не смотрела на Лельку, которая, всхлипывая и продолжая бормотать что-то неразборчивое, уткнулась Вангелису в плечо, ожидая сочувствия. Анну интересовал Вангелис: ее пронзительно-голубые глаза требовательно разглядывали красивое, открытое лицо юноши, и, судя по тому, что лед в них начал таять, ей было по душе то, что она видела.