Фиалки синие
Шрифт:
– Как чудовищно, – прошептала Джамилла. – Бедный парень, из него вытекла чуть не вся кровь. По-моему, это преступление на сексуальной почве.
– Я тоже так думаю, – сказал Кайл. – Мне кажется, сначала они его соблазнили.
В эту самую секунду в моем кармане зазвонил сотовый. Момент был самый что ни на есть неподходящий.
Прежде чем ответить, я посмотрел на Кайла.
– Скорее всего это опять он. Дирижер.
Я приложил трубку к уху.
– Как тебе Лос-Анджелес, Алекс? – монотонно произнес Дирижер. – Убийства чертовски похожи что
Я кивнул Кайлу. Он понял, что мне звонит Дирижер, и жестом попросил передать ему трубку. А едва поднеся ее к уху, сильно нахмурился.
– Связь оборвана, – сообщил он, возвращая мне телефон. – Такое впечатление, будто этот подонок каким-то образом узнал, то ты его уже не слушаешь. Разве такое возможно, Алекс? Откуда ему все известно? Что он хочет от тебя, черт возьми?
Я уставился на медленно раскачивающийся труп, не имея понятия, что отвечать. Ответов у меня не было. Такое впечатление, будто кровь выпили у меня.
Глава 23
Наступила пятница, а мы продолжали всецело отдаваться расследованию этого немыслимого, устрашающего безумия и не имели понятия, когда оно закончится. Днем мне предстояло нечто крайне сложное – позвонить домой, в Вашингтон. Трубку после пары гудков подняла мама Нана, и мне страстно захотелось, чтобы вместо нее это сделал кто-нибудь из детей.
– Привет, это Алекс. Как дела?
Нана ответила:
– На завтрашний концерт Деймона ты не явишься, правильно, Алекс? Или, может, ты вообще о нем забыл? О, Алекс, Алекс! Почему ты вечно нас бросаешь? Так нельзя, согласись.
Я очень люблю Нану, но, случается, в своем стремлении что-то доказать мне она заходит слишком далеко.
– Может, пригласишь к телефону Деймона? Я бы хотел поговорить с моим мальчиком, а не с тобой.
– Мальчиком ему оставаться недолго. Очень скоро он превратится в такого же упрямца, как и ты, и перестанет слушать всех и вся. Вот тогда ты и поймешь, каково это. Уверяю тебя, ты не обрадуешься, – сказала Нана.
– Я и так чувствую себя препаршиво и мучаюсь сознанием своей вины. Нет необходимости усугублять мои страдания.
– А я буду усугублять, так как считаю это своим долгом. И отношусь к подобным разговорам со всей серьезностью, так же, наверное, как ты – к работе, – произнесла Нана.
– Нана, люди то и дело умирают. Первого человека убили в Вашингтоне, тогда-то я и ввязался в расследование этой дикости. Преступники и не думают останавливаться. Я обязан выявить какую-то закономерность происходящего, по крайней мере попытаться.
– Да, люди умирают, Алекс, я все понимаю. А другие люди взрослеют, практически не видя отца, в котором остро нуждаются, – в особенности потому, что у них нет матери. Об этом ты никогда не задумываешься? Я не могу заменить нашим детям обоих родителей.
Я закрыл глаза.
– Ты права, Нана, я во всем с тобой согласен, хочешь верь, хочешь нет. Ты пригласишь Деймона? – вновь спросил я. – Обещаю, сразу по окончании этого разговора я сосредоточу все свои усилия на поиске для наших детей подходящей матери. Кстати, моя напарница – женщина очень милая. Тебе она определенно понравилась бы.
– Деймона нет дома. Он попросил передать тебе, если ты позвонишь и скажешь, что задерживаешься, большое спасибо.
Я покачал головой и невольно улыбнулся.
– Ты прекрасно сымитировала его интонацию. Где он?
– Играет с друзьями в баскетбол. Между прочим, у него здорово получается. Не удивлюсь, если наш мальчик станет выдающимся баскетбольным защитником. А ты, наверное, и понятия не имел, что у него прекрасные данные?
– Почему же? Имел. У Деймона ловкие руки и реакция что надо. Я об этом всегда знал. А с какими он играет друзьями? Тебе известно?
– Естественно, известно. А тебе? – парировала Нана. Она умеет быть беспощадной, если уж на кого-то нападает. – Ладно, так и быть. Он с Луисом и Джамалом. Отличные ребята.
– Мне пора идти, Нана. Пожалуйста, передай Деймону и Дженни, что я очень их люблю. А малыша Алекса крепко обними.
– Сам их обнимай, сам говори, что любишь, – ответила Нана и повесила трубку.
Никогда раньше она не поступала так. Точнее, поступала, но очень редко.
Я сидел, будто приклеенный к стулу, снова и снова прокручивая в голове разговор и пытаясь понять, действительно ли я настолько виновен. С детьми я проводил гораздо больше времени, чем многие другие отцы, но, как верно отметила Нана, росли мои сыновья и дочь чересчур быстро, причем без матери. Я должен был стараться для них еще больше, а не искать своему поведению чертовы оправдания.
Я попытался вновь позвонить домой, потом еще раз. Никто не ответил. Я понял, что наказан. С Деймоном мне удалось связаться часов в шесть вечера. Он только что вернулся с репетиции хора перед завтрашним концертом. Услышав его голос, я пропел несколько строчек из рэп-песенки, которая нравилась Деймону.
Он нашел это забавным, и я понял, что все в порядке. Сын простил меня. Чудесный мальчик, мой Деймон, каждый родитель такому порадовался бы. Я вдруг вспомнил о своей жене, Марии, и при мысли, что она не может видеть, каким стал наш сын, на душе у меня сделалось гадко. Ты была бы довольна им, Мария. Как ужасно, что тебя с нами нет.
– Нана выполнила твою просьбу, Деймон. Поверь, мне очень жаль. Я мечтаю оказаться завтра на твоем концерте, ты ведь сам это знаешь, но обстоятельства складываются не в нашу пользу, приятель.
Деймон тяжело вздохнул.
– Мечты, мечты... – пробормотал он.
Одна из любимых поговорок его прабабушки. Я слышал ее сотни раз, начиная с самого детства.
– Накажи меня за это, поругай.
– Да ладно, пап. Все в порядке, – ответил Деймон и опять вздохнул. – Я ведь понимаю, тебе надо работать, и скорее всего у тебя очень важные дела. Просто нам от этого часто бывает грустно. Сам знаешь.