FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
Шрифт:
И действительно, Morgan Stanley начал готовиться к встряске рынка производных более чем на месяц раньше Оринджа или кого-либо еще из инвесторов. Возрастание процентной ставки сделало дополнительные потери неизбежными. 25 октября, когда округ уже успел потерять миллионы, но все еще не знал, сколько именно, глава юридической службы Morgan Stanley созвал представительное собрание для определения дальнейшей политики в области операций с производными бумагами. Полдюжины адвокатов и несколько дюжин сотрудников группы производных набились в конференц-зал, где и выслушали тревожную весть. Наше положение оказалось не таким серьезным, как можно было ожидать, поскольку ни Procter & Gamble, ни Gibson Greetings претензий Morgan Stanley не предъявили, но мы отлично понимали:
Округ Ориндж был далеко не первым административным образованием, которому изменила удача в игре с инвестиционными банками. Несколько лет назад Западная Вирджиния потеряла почти 200 миллионов долларов, после чего начала судебные процессы против восьми инвестиционных банков, желая, чтобы те возместили ее убытки, и только Morgan Stanley решился довести дело до суда — редкий случай в финансовом мире.
Свидетельские показания оказались для Morgan Stanley изобличающими. Было рассказано о телефонном разговоре ответственного за опционы фирмы и ответственной за инвестиции, бывшего секретаря штата. Сотрудник Morgan Stanley спрашивал, не надо ли помочь разобраться в сделке, закрытой на прошлой неделе. Ответственная за инвестиции ответила: «Помочь мне? Не учите рыбу плавать!» B итоге Morgan Stanley и Западная Вирджиния стали смертельными врагами. Судья спустил на фирму свору прилизанных гарвардских типов. Дело кончилось решением суда о возмещении Западной Вирджинии со стороны банка 48 миллионов долларов из 190 миллионов, потерянных, по утверждению представителя штата, в 1986 и 1987 годах.
Участники собрания хорошо помнили тот приговор, и атмосфера в зале была жаркой, нервной и напряженной. Мы отдавали себе отчет в том, что превращаемся в потенциальный объект атаки, и решили впредь быть более осторожными с тем, что продаем, и кому продаем. Я еще раз высказал свое мнение: структурированные бумаги были изобретены теми, кто пытался заставить инвесторов играть в такие игры, в которые им на самом деле играть не положено. Теперь со мной согласилось уже несколько человек. Множество проблем с производными родилось на свет благодаря структурированным бумагам, и я благодарил Бога, что не разгуливал по минному полю, а продавал, как правило, инструменты на основе реальных активов. Бидьют Сен, месяцами скуливший по поводу недостаточного объема продаж группой производных структурированных облигаций, соизволил сострить: «Наш объем продаж настолько мал, что мы не вляпались в большое дерьмо».
На следующий день после того как округ Ориндж объявил о потерях, в пятницу 2 декабря, мы поняли: Morgan Stanley может все-таки вляпаться по-настоящему. Оказалось, что любимая фирма продала округу структурированные облигации примерно на 600—700 миллионов долларов, а это составило 10% от общего объема их приобретений. Конечно, главным виновником случившегося безобразия Morgan Stanley не был, но в число виновников неглавных входил. Мы торговали практически теми же бумагами, что и Merrill Lynch: суть их сводилась к прибыльности при отсутствии роста процентной ставки. Продажи начались в 1992 году и продолжались в 1994, причем заработал Morgan Stanley на них очень и очень неплохо. Гонорар в 200 тысяч долларов за облигации со стартовой датой не был чем-то из ряда вон выходящим. Проскочила еще кое-какая информация о роли Morgan Stanley, и его председатель Ричард Фишер был вынужден выступить по телевизору и прокомментировать потери Оринджа. Но к счастью, внимание публики сконцентрировалось на Майкле Стейменсоне и Merrill Lynch.
Тем временем Morgan Stanley столкнулся с новыми трудностями. Оказывается, банк предоставил злосчастному округу заем на 1,6 миллиарда долларов, и теперь возврат денег стал проблематичным. Всего же под залог структурированных облигаций округ занял у различных инвестиционных банков 13 миллиардов. Эти займы получили название «соглашения об обратном выкупе», или же просто «обратный выкуп». Хорошей новостью стало то, что группа производных к упомянутым займам была непричастна, так как ими в Morgan Stanley занималось подразделение
Руководители моей группы организовали конференцию с участием представителей округа и множества адвокатов и консультантов. От Morgan Stanley присутствовали только директора-распорядители, меня такой чести не удостоили. Немедленно после окончания переговоров посыпались приказы: Отменить обеденный перерыв! Срочно данные мне на стол! Отправить это по факсу! Один из директоров предупредил, что нам придется в течение нескольких ближайших недель показать администрации округа, где раки зимуют, так как ни руководство Оринджа, ни даже его консультанты «вообще ни хрена не понимают».
Торговую площадку охватило неистовство. В доведении администрации до кондиции участвовали все сотрудники ГПП и даже Питер Карчес, глава отдела бумаг с фиксированным доходом, который для получения новой информации отрывался от работы буквально каждые несколько минут. Начали названивать репортеры, но у нас была суровая инструкция: в контакты с ними не вступать. Кто-то упорно пытал Королеву телефонными звонками, интересуясь проспектами структурированных облигаций, причем представлялся этот любознательный господин каждый раз по-разному, в том числе и студентом выпускного курса Гарварда. Карчес был очень занят, демонстрируя, что не зря его считают потенциальным главой фирмы. Он сосредоточил нити управления в своих руках, поскольку из всех участников этого бардака обладал наибольшими способностями к логическому анализу и кропотливой работе. Один из продавцов спросил Карчеса, не пора ли начать уничтожать документы, и получил спокойный ответ: «Нет». Карчес уточнил, кто именно обладает знанием деталей произошедшего в Ориндже, и собрал носителей этой информации, чтобы обсудить с ними стратегию действий. И опять, на мое счастье, я не вошел в круг посвященных.
В понедельник 5 декабря лицо Роберта Ситрона украсило первую полосу делового раздела «New York Times». Бидьют Сен начал издеваться, приговаривая: «Всмотритесь в его лицо. Он таскает перстень с бирюзой — ну, в это как раз поверить можно, — но можно ли поверить, что этот дедушка способен сначала купить, а потом заложить структурированные облигации?» Просто невероятно! Днем раньше руководители округа Ориндж посетили Ситрона, имея с собой коротенькое уведомление о его отставке, кое казначей и подписал. Если верить газетным статьям, даже после этого Ситрон продолжал кипятиться и отказывался признать потери. Руководителей округа настолько обеспокоило состояние психики бывшего казначея, что они удостоверились в наличии психиатра в зоне досягаемости.
В тот же день, 5 декабря, округ Ориндж сделал заявление о самом крупном муниципальном банкротстве в истории. Фонды округа обеспечивали существование около двухсот школ, городов и районов. Если разделить потери на всех жителей Оринджа, то получалось, что каждый из них— мужчина, женщина, новорожденный ребенок— лишился почти тысячи долларов. Инвестиции округа, и в том числе структурированные бумаги, упали в цене на 27%, и Ориндж объявил о невозможности в дальнейшем отвечать по собственным обязательствам.
Заявление о банкротстве выставило агентства, определяющие кредитоспособность, дураками, так как всего несколько месяцев назад, в августе 1994 года, Moody's Investors Service присвоило обязательствам округа индекс Аа 1, наиболее высокий среди индексов обязательств всех округов Калифорнии. В уведомлении об этом было сказано: «Так держать, округ Ориндж». Сегодня, 7 декабря, смущенное агентство Moody объявило облигации Орин- джа «мусорными», а ведь контора эта считалась одной из наиболее компетентных в своем деле. Коллеги Moody, в том числе S & Р, также не смогли предугадать банкротство, и вскоре всем им пришлось отбиваться от судебных исков в связи с раздачей индексов высокой надежности производным бумагам.