FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
Шрифт:
Во-первых, давайте разберемся, почему Barings рухнул? Припомните историю его банкротства. За несколько дней двадцативосьмилетний трейдер Николас (Ник) Уильям Лисон, торгующий производными в Сингапуре, сделал настолько невероятные долги, что банк просто не смог их вернуть. Лисон смылся из города, а когда Barings узнал о потерях — было уже поздно.
Лисон не был типичным банковским терминатором. Карьеру свою он начал во внутренней службе банка, наиболее консервативной по отношению к риску, где работал с картотекой сделок. К 1995 году Лисона перевели в отдел фьючерсных сделок в Сингапуре, где он применял практически безопасную «арбитражную» стратегию в сделках с японскими акциями. Вместо того чтобы играть на повышение или понижение, Лисон покупал и продавал
Давайте вспомним, фьючерс — это предназначенное для продажи на бирже обязательство купить или продать что-либо в определенное время по заранее установленной цене. Лисон торговал фьючерсными контрактами на входящие в Nikkei-225 бумаги, то есть обязательствами купить акции 225 крупнейших японских компаний на условиях, изложенных несколькими строками выше. Наш герой обнаружил: контрактами этими можно торговать на биржах как Сингапура, так и Осаки. Если цена на фьючерсы в Сингапуре была ниже, то он покупал их там, а в Осаке в то же самое время продавал, имея не сопряженный с риском арбитражный доход. Покупай дешево, продавай дорого. Стратегия себя оправдывала при условии одновременности покупок и продаж. Риск в этом случае сводился к минимуму. И действительно, старомодные сделки Лисона приносили твердый безопасный доход, и Barings в полной мере ценил своего сотрудника.
Примерно 26 января Лисон отошел от консервативной стратегии и стал настоящим игроком. Вместо простой комбинации покупок и продаж он начал играть на повышение и на понижение японского рынка. Чтобы осуществить свои мечтания, ему потребовались деньги для начального или же гарантийного платежа, который был относительно невелик. Работающий с японскими акциями трейдер мог, например, заключать сделки на 1OO миллионов иен с гарантийным платежом всего в несколько миллионов.
Сделки Лисона не представляли собой ничего сложного. Сначала он играл на повышение японских акций. Почти сразу же после заключения сделки акции падали в цене. Поскольку он увеличивал объем вложенных средств, акции теряли в цене еще больше. Лисон заключал новую сделку — и так до тех пор, пока общая вложенная сумма не составила семи миллиардов долларов. Второй этап заключался в следующем: Лисон начал игру на повышение японских процентных ставок или, что то же самое, на понижение японских ценных бумаг, поскольку, как вы помните, процентные ставки и цены на биржевые бумаги находятся в обратной зависимости. И опять почти немедленно Лисон стал терять деньги, и опять он увеличил вложенные суммы. В этот раз он довел объем сделок до 22 миллиардов долларов.
Бурная деятельность нашего финансового гения длилась всего несколько недель. В конце февраля он остался без гарантийного взноса, что вынудило его прекратить швырять деньги на ветер, несмотря на все трудолюбие и наличие еще нескольких выдающихся неопробованных идей в запасе. В Morgan Stanley ходило саркастическое выражение: «ограничение потерь объемом вложений». В случае Лисона убытки ограничивались объемом капитала Barings: ну не мог Лисон потерять денег больше, чем было у его банка, то есть наше зубоскальство обрело реальное теоретическое обоснование и прошло необходимую проверку практикой. Несмотря на неблестящие результаты биржевой активности Лисона, все могло бы быть гораздо хуже. Из 30 миллиардов долларов, которыми он рисковал, потерял он на тот момент всего-то около одного.
В пятницу 24 февраля, когда я все еще размышлял о своих перспективах в Morgan Stanley, руководство Barings подсчитывало, в какую сумму обошлась банку резвость сотрудника. К своему ужасу они обнаружили, что убытки, которые они оценили в 750 миллионов долларов, превышают чистую стоимость всего банка. Сами Бэринги в последние десятилетия в британских банковских кругах не пользовались репутацией умудренных финансистов. Но тут даже они поняли: дело плохо — и немедленно связались с Банком Англии (Bank of England).
Управляющий Банком Англии Эдди Джордж прервал из-за кризиса отпуск
Битва за спасение Barings P.L.C. продолжалась до поздней ночи. Требовалось найти кого-нибудь, кто согласился бы принять на себя обязательства Лисона на фьючерсные контракты покупок и продаж на миллиарды долларов.
Контракты и обусловленные ими обязательства были исключительно рискованными. Представьте, что вы делаете ставку на снижение цены «корвета», желая купить миллион машин по 40 тысяч долларов. Если, вопреки вашим ожиданиям, цена возрастет до 41 тысячи, ваши потери составят около одного миллиарда — столько же, сколько в случае Лисона. Это уже само по себе достаточно плохо, но что, если цена продолжит расти? Обязательства окажутся почти невыполнимыми.
Ни один банк не выказал желания возложить на свои плечи такой риск. По некоторым сообщениям даже Morgan Stanley получил предложение о покупке Barings, но интереса к этому не проявил. Банк Англии старался убедить нескольких банкиров взять на себя обязательства Barings сообща, но для обсуждения условий сделки с участием многих сторон не хватало времени. Из числа возможных спасителей оставался только сам Банк Англии, но и он решил в драку не ввязываться. Обязательства Лисона по производным были настолько велики и неопределенны, что степень риска их принятия оценке не поддавалась. Как высказался один из управленцев, «Банк Англии не может позволить себе подписать незаполненный чек». Встреча закончилась безрезультатно, настроение участников было мрачным. Обозреватели назвали тот день «днем позора британского банковского бизнеса» и «днем начала игры по новым правилам». Банку Barings был вынесен смертный приговор.
А где же тем временем был Ник Лисон? В его сингапурской квартире обнаружили следы спешных сборов. Никто не взял подложенные под дверь газеты, на балконе все еще сушилось белье. Даже семья не знала, где сейчас Ник и его жена Лиза. Одна сплетня отправила их в Куала-Лумпур, другая — на яхте по Тихому океану.
Правительственные чиновники в Сингапуре сходили с ума. Их страна пользовалась репутацией места чистого и безопасного, а Лисон выставил ее помойкой мировой финансовой системы. Что теперь подумают о Сингапуре инвесторы? Правительство восприняло как пощечину не только биржевые фокусы Лисона, оскорбительным стало и его бегство. Чиновники клялись, что он будет найден, а после этого— наказан так, чтобы другим неповадно было. В Сингапуре шутки с законом кончаются плохо. Преследуется даже загрязнение окружающей среды жвачкой: будете в местном ресторанчике — проведите рукой по обратной стороне столешницы или по стульям. Наконец, Лисона задержали в Европе и немедленно выдали Сингапуру, где наш биржевой игрок и предстал перед судом по обвинению в мошенничестве. Суд был, в общем, формальностью, и Лисон получил шесть лет тюрьмы.
Основываясь на доступной мне информации, я жалел бедного Ника и сочувствовал его несчастьям. На собеседовании в Bankers Trust я усвоил, как легко потерять миллиард долларов, а по опыту, вынесенному из поездки в Лас-Вегас, знал, что это такое — проигрывать раз за разом, имея на руках хорошие карты. Ник — сын штукатура, упорным трудом прорвавшийся в бизнес с производными. Образование и опыт его были весьма скромными, связей — никаких. Поддержка семьи? Что могла сделать для него семья штукатура? Мы ровесники; некоторые утверждали даже, что между нами есть внешнее сходство. Один из моих друзей, родом из Канзаса, увидев газетный заголовок на полстраницы «Двадцативосьмилетний трейдер уничтожил банк» и взглянув на фотографию виновника, начал в панике звонить мне, беспокоясь за мою судьбу. Бедный Ник Лисон, надо же так вляпаться!