FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

Партной Фрэнк

Через несколько дней после покупки обязательств нового траста он уведомит Morgan Stanley, что в его планы входит продажа 100 тысяч бумаг, половины от всего купленного объема. Нужен предлог — пожалуйста: бумаги траста потребовали гигантских вложений, а инвестору понадобились деньги. Убедительно? Не совсем. За несколько дней стоимость ни IOette, ни «голяка» существенно не изменится. Следовательно, вы рассчитываете, что текущая стоимость половины трастовых бумаг составляет около 100 миллионов долларов — примерно столько же, сколько за них заплатили при покупке. Таким образом, инвестор остается при своих. Правильно?

Неправильно. Опять неправильно. Вот тут-то Morgan Stanley и взмахнет своей волшебной производной палочкой. Траст организован

таким образом, что если инвестор захочет продать его бумаги, то в соответствии с полученными указаниями управляющий прежде всего начнет избавляться от более ценных IOette, а только потом — от «голых». Допустим, инвестор пожелал продать половину всех трастовых бумаг, 100 тысяч штук, за которые заплатил до этого 100 миллионов долларов. Выполняя приказ, менеджер траста продаст IOette общим номиналом 10 миллионов долларов, а к «голяку» и не притронется. Продаваемые IOette стоят гораздо дороже средней покупной цены всех бумаг траста. Допустим, реальная их цена осталась такой же, как мы и говорили ранее. В этом случае она равна 200 миллионам, которые управляющий получит от их продажи, а потом выплатит инвестору.

Еще раз для тех, кто разобрался не до конца. Во-первых, инвестор покупает 100 тысяч трастовых бумаг за 100 миллионов долларов. Во-вторых, через несколько дней инвестор продает 100 тысяч бумаг траста за 200 миллионов долларов. Проделав два очень простых действия, инвестор почти мгновенно (несколько дней — не время) получает прибыль в 100 миллионов долларов. Как вам схема? По-моему, простенько и со вкусом.

Разумеется, у инвестора все еще остаются 100 тысяч бумаг траста, которые он купил за 100 миллионов долларов; правда, реальная цена этих бумажек сегодня — всего около двух миллионов долларов (именно столько стоят оставшиеся в трасте «голые» номиналом в 10 миллионов долларов). Когда через 30 лет бескупонные облигации все-таки погасят, их владельцу придется признать убытки на сумму 90 миллионов долларов с хвостиком. Но через 30 лет это будет уже чьей-то еще проблемой.

Японские инвесторы обожали сделки с AMIT, с одной стороны, и панически боялись обмана, с другой. Японцы с превеликим удовольствием платили Morgan Stanley гонорары в миллионы долларов за возникновение из небытия сотен миллионов, но придирались к каждой детали сделки. Реальный доход в точности соответствовал ожидаемому, так что подозрений у органов, регулирующих банковскую деятельность, не возникало; инвесторы разрабатывали и совершенствовали методы подсчета прибылей, придумали они в том числе и сокращение четырех последних нулей в числах. ГПП потратила кучу времени на доведение точности подсчетов до абсолюта, поскольку японцы требовали учета каждого цента в 100-миллионной сделке. На отдельных этапах были обнаружены ошибки в несколько долларов; их пришлось исправлять, не считаясь с расходами ни денег, ни времени. Кредо инвесторов — дьявол прячется в мелочах, то есть если детали в порядке, то и сделка законна.

Наиболее часто в сделки с AMIT вступали японские лизинговые или трейдинговые компании, иногда предпочитавшие сохранять инкогнито. Мне так никогда и не удалось установить, кто купил MX. В регистрационном свидетельстве той сделки имя покупателя отсутствовало, а из базы данных ГПП оно было стерто, если когда-нибудь туда и заносилось. Код долговых бумаг MX предложили в Токио; быть может, идея исходила непосредственно от клиента, но мы этого никогда не узнаем. Работавшим над сделкой коллегам имя клиента не сообщалось с той же целью — сохранить его анонимность. Некоторым сослуживцам казалось, что в роли покупателя выступала какая-то близкая к правительственным кругам структура. Ходили слухи о Банке долгосрочных кредитов (Long Term Credit Bank), Промышленном банке Японии (Industrial Bank of Japan), но своего покупатель добился: с уверенностью его имени никто так и не назвал.

Но кем бы покупатель MX ни был, в конце зимы 1993 года он заболел особо тяжелой формой весенней «производной лихорадки». Следовало как можно быстрее изыскать

возможность получения дохода в несколько сотен миллионов долларов, и конечно же, как и большинству участников сделок с AMIT, деньги ему были нужны до 31 марта. Morgan Stanley выразил желание удовлетворить запросы клиента — и удовлетворил. Сделку с MX закрыли 10 февраля 1993 года, так что до конца финансового года времени оставался вагон.

В случае MX и IOette, и «голые» облигации использовались в точном соответствии с изученной нами схемой. Взятый в качестве основы для IOette пул ипотечных облигаций, состоящий из 7,5-процентных облигаций «Фанни Мэй», был типичным для большинства сделок с AMIT, а бескупонные облигации Казначейства с датой погашения 15 мая 2017 года — еще более типичными. Их стоимость вы можете каждый день увидеть в финансовых разделах большинства газет.

Сделка с MX состояла из двух серий AMIT (15-й и 16-й). Что в ней поражало, так это объем — 571 миллион 480 тысяч долларов. Ни одна из сделок Morgan Stanley с производными, а среди них есть и абсолютно законные операции, до такого не доросла. Сделка с MX полумиллиардным номиналом получила титул «матерь всех сделок с производными». С этих бумаг на 571 миллион долларов клиент немедленно выручил прибыль миллионов на 400. Как и в остальных сделках с AMIT, оставшиеся облигации принесут убытки, но инвестор может их не признавать еще 20 лет, если, конечно, японские контролирующие органы не установят его имени.

За свой скромный труд Morgan Stanley должен был получить неплохое вознаграждение. Исходя из гонораров за прочие сделки с AMIT, можно утверждать, что разумная благодарность фирме должна составлять от 5 до 10 миллионов долларов. Группа производных получала, как правило, гонорар в размере нескольких процентов, особенно за не столь масштабные сделки. Например, 4% за сделку с Pre4 Trust были редкостью, но отнюдь не чем-то неслыханным. Такой же процент, а иногда и больше, обламывался за некоторые сделки с PERLS. Но сейчас, с учетом суммы сделки, такая доля просто не лезла бы ни в какие ворота — 23 миллиона долларов. Примерно столько же Morgan Stanley заработал на RJR Nabisco, крупнейшей сделке в истории Уолл-стрит.

Какую сумму вам подсказывает фантазия в нашем случае — 5 миллионов, 10, 20? Вы фантазируйте, фантазируйте.

Моментом, определяющим размер вознаграждения Morgan Stanley за сделку с MX, стало соглашение, обязывающее компенсировать банку любые потери из тех, что он мог бы понести за то короткое время, на протяжении которого траст владел IOette. Помните, траст купил IOette и «голые» облигации? Но кто-то ведь должен был хранить РО, не пошедшие на создание IOette, пока они не были бы вновь объединены и не проданы «Фанни Мэй» как обычные ипотечные облигации. Поскольку РО хорошо сочетались с IOette, было и легче, и дешевле продать их обратно «Фанни Мэй» в комплекте, а не торговать ими по отдельности на рынке. Естественно, «Фанни Мэй» соглашалась выкупить бумаги только вместе, ведь для воссоздания первоначальной ипотеки ей нужны были как РО, так и IOette.

Morgan Stanley согласился принять на себя роль владельца лишних РО до того момента, как им предстояло воссоединиться С IOette, но фирма не желала рисковать тем, что РО упадут в цене. РО — бумаги нестабильные, и риск весьма осязаем. Так что Morgan Stanley подготовил весьма интересное соглашение: банк оставляет у себя возможную прибыль, но возможные убытки ему компенсируются. После чего, как я уже говорил, и РО, и IOette должны быть проданы обратно «Фанни Мэй».

Предполагалось, что РО останутся во владении Morgan Stanley всего несколько дней, так что и доходы, и убытки будут невелики даже несмотря на всю нестабильность бумаг. Покупатели AMIT относились, как правило, к такому соглашению как к незначительной формальности. Тем не менее Джон Киндред, наш токийский менеджер, отвечавший за множество аналогичных сделок, о формальности этой не забывал никогда. «Никогда» означает: в том числе и сейчас.