Фиаско
Шрифт:
14
Я бегу по длинному узкому переулку. Кругом темно и тихо, видны только блеск стали и угрожающее движение преследователя. Я бегу, не останавливаясь, углубляясь в кромешную тьму. Высоченные стены внезапно сливаются в одну башню. Выхода нет. Я в ловушке. Заворачиваю за угол, преследователь рядом, заряжает пистолет и направляет его прямо мне в грудь. Нажимает на курок со зловещей мстительной ухмылкой. Оглушительный выстрел! Ослепительное сине-оранжевое пламя! Мелькает чье-то лицо. На голове сбита набок форменная фуражка.
«Подонок! – кричит Рафик. – Сраный подонок! Ты же обещал, что не дашь мне умереть!»
Жгучая боль раздирает все тело. Спотыкаясь, я ковыляю в темноте. Дверь! Да, передо мной дверь! Я неистово грохочу кулаками – она даже не шевелится. Я уже одной ногой к могиле. Руки изнемогают, но я продолжаю молотить в дверь.
Еще один выстрел!
Стуки усиливаются.
Я дико завопил. Тело у меня мокрое от пота, язык одеревенел. Голову будто медленно зажимают в тисках.
Широко раскрыв глаза, я уставился в свою дверь. Там кто-то стучится. Еле живой сползаю с постели, поддав ногой пустую водочную бутылку, и она волчком покатилась мимо двери. Я уже преодолел полпути, но услышал, что замок открывают ключом.
Вера. Увидев меня, она в ужасе отпрянула назад. Затем ее глаза засверкали от гнева.
– Кто это у тебя там, черт побери? – строго спросила она, закрывая за собой дверь.
– Кто есть ху? – невинным голосом переспросил я, чувствуя, что голова просто раскалывается.
– Там вон! – рявкнула Вера, ткнув пальцем на альков с кроватью.
Я покосился на кровать в нише, пытаясь сообразить, что же там может быть. Батюшки светы! На сбитых простынях лежала какая-то баба. Да еще голая! Ноги по-пьяному бесстыже раскинуты, груди по-наглому торчат, одна рука свесилась с края кровати, другая закинута за голову.
– Не знаю кто, – не прокашлявшись, проскрипел я, содрогаясь при виде разбросанной вокруг одежды и еще одной пустой бутылки водки. – Вчера вечером… да, да… эта была женщина… она, она это… шла за мной. Я подумал, что она… того, следит. Но она не того, она…
– Так ты, выходит, подцепил ее прямо на улице?
– Ага. Постой, постой. Нет. Не помню. – Заикаясь, я подошел поближе к нише, чтобы лучше видеть. Вроде что-то знакомое, точно, что-то чертовски знакомое, вот только не припомню. Черт возьми, как же ее звать-то?
А-а! Вспомнил! Да это же Людмила Т. Она пошевелилась, подняла руку – к ее локтю прилипла этикетка от лимонной водки – и со стоном рухнула с кровати.
– Да нет, Вера, она вовсе не с улицы, – сказал я, думая, что этим смягчу ее гнев. – Она из общества бросающих пить москвичей. Да, да. Она точно оттуда.
– Ты же пошел туда, чтоб излечиться от пьянства! – завизжала Вера, дергая занавес, чтобы закрыть нишу. – А вовсе не для того, чтобы таскать оттуда всяких проституток.
– Вот как? Да уж не тех, кто живет в роскошных дачах?
– Что ты там бормочешь, идиот чертов?
– Да ладно тебе, Вер. Сам вас видел. Он что, наконец-то стал начальником? Так, что ли?
– Начальником? Кто? Ты имеешь в виду Шевченко?
Вера уже приготовилась к водопаду возмущенных восклицаний, как вдруг кто-то постучал в дверь. Несколько негромких, но четких и настойчивых стуков.
Вера резко распахнула дверь – в коридоре стояла привлекательная женщина в расклешенном книзу пальто. Глаза у Веры сузились и загорелись от гнева «Еще одна баба!» – так и читалось в них.
– Ну все, Николай! Все кончено! – громко сказала она и, выхватив из-под руки скатанную в трубку газету, зло швырнула ее в мою сторону.
Газета просвистела мимо моего уха и шлепнулась о стену повыше кухонного шкафчика. Развернувшись кругом, Вера выскочила из комнаты, бросив напоследок незнакомке, остолбеневшей в дверях:
– Теперь твоя очередь, дорогуша!
– Вера, Верочка! Подожди! – закричал я, ковыляя вслед за ней в коридор, и тут только до меня дошло, что я же совершенно голый. Резко ударив по тормозам, задним ходом я попятился в комнату, стыдливо прикрывая ладонями свои мужские прелести.
Женщина одарила меня насмешливой улыбкой. Она была высокой и приятной на вид дамой, с крупными чертами лица – цимес, как бывало говорил мой отец. Мне показалось, что где-то я ее уже видел.
– Николай, если не ошибаюсь? – неуверенно спросила она, вздрогнув: дверь в подъезде громыхнула так, что стекла задрожали. – Николай Катков, верно?
Оцепенев от смущения, я молча кивнул, тщетно припоминая, кто же она, и быстро проскочил в комнату.
Пока искал там штаны, она тактично молчала, а потом представилась, и я услышал сильный акцент:
– Габриэль Скотто, я специальный агент из министерства финансов Соединенных Штатов. – Она показала жетон агента.
– Какое совпадение! Только избавился от агента КГБ, как тут же американцы с жетонами стучатся в дверь.
– Думаю, они не стучат.
– Они и разрешения войти не спрашивают.
– Не можем ли мы поговорить несколько минут?
– Если это нужно, пожалуйста, – ответил я по-английски. – Но нам, пожалуй, лучше коверкать ваш язык, чем мой.
– Пожалуй, так лучше, – согласилась она, а я вспомнил, что такой же говор был у одной туристки из Куинза, что в Нью-Йорке. – Наше бюро заинтересовалось вашим очерком. Там считают, что тема, о которой вы пишете, может быть связана с одной интересующей их проблемой.
– В самом деле? – искренне заинтересовался я, не представляя, что может быть общего у министерства финансов США с делягами с черного рынка орденов и медалей. – И ради этого вы примчались из Вашингтона?
– Конечно же, нет. Меня пригласили сюда провести семинар, ну а сослуживцы добавили свою просьбу.
– А-а, семинар в Главном управлении милиции, – перебил я, вспомнив наконец, кто она. – Специалист по обмену информацией.
– Да, это я.
– А я-то ломал голову, где видел вас прежде. Между прочим, вы понапрасну тратите время. Единственное, что российский мент ценит больше своего пистолета, – это свою осведомленность. Обмен информацией – да он и слова такого не знает.