FIDES
Шрифт:
– Обычно отработки занимают часа 2-3, – сказал Гарри, и тут же пожалел, что заикнулся об этом.
Нина смерила его сощуренным взглядом.
– А у кого-то квиддич не накроется, если 3 часа на зельях сидеть месяц, а? – весело спросила она, и мальчишка расслабился.
– Я всё равно вымою котелки часа за 1,5, а на месяц это Вы меня оставили. Зачем только… – с горечью ответил он.
– Нам будет, о чем беседовать. И когда ты будешь учить заклятия! Мог бы научиться у миссис Уизли очищающим чарам!
– Вы знакомы с Молли Уизли?
– Нет. А Гермиона знает её заклятия?
–
– А мальчикам посуду мыть не надо? Вам как раз нужнее, – фыркнула Нина, – давай мигом тащи сюда Гермиону, пусть котлы заколдует. Мантию прихвати, Джордж должен был вернуться уже. И попробуй не прийти обратно, завтра успеешь на свой квиддич до отработки. Я тебе разрешаю приходить сюда в 8 или даже в 9, мне без разницы.
Гарри убежал, а она осталась листать книгу Салазара Слизерина. Выписав на подвернувшейся бумажке произношение слова «откройся», Нина убрала словарь.
Когда в дверях возник Гарри, на ходу стаскивая мантию с недовольной подруги, Нина уже приготовилась раздавать указания.
– Мисс Грэйнджер, задание для Вас вон в том углу, если Вы хотите, чтобы Ваш друг успел на тренировку.
Гермиона высокомерно подняла голову, но Гарри смотрел на неё чуть не с мольбой. Вуд его прибьет, если он опоздает, а предупреждать про отработку он не стал.
– Ну а тебе, Поттер…
– Что, опять про змей читать? – оборвал он её на полуслове.
– Нет, хватит с тебя змей. Тебе я хочу рассказать, да и Гермионе полезно послушать, всё равно копаться потом в архивах она будет, не ты, вы с Уизли лентяи, – Нина не обращала внимание на надменное выражение лица Гермионы, которая поочерёдно очищала котлы взмахом палочки. Юная отличница была явно недовольна, что её привлекли по такому делу. – Так вот, Поттер, у тебя есть крёстный. И сейчас он в Азкабане. Но он мечтает оттуда вырваться и следующим летом у него это получится. Он хочет с тобой познакомиться и забрать у Дурслей, а не убить, как будет кричать министерство.
Гермиона замерла над котлом, а Гарри будто связывал слова Нины в одно предложение.
– Ложь, – выдохнул парень. – У меня нет родных.
– Зато у твоего отца был друг ближе брата, – возразила Нина, – и хранит память о нём по сей день. Его зовут Сириус Блэк. Возможно, я найду способ вытащить его из Азкабана.
– Вы? – подошла к ней Гермиона. – Я узнавала, Вы даже не учились в Хогвартсе, и в списке магов Британии нет Вашей фамилии, то есть Вы либо не местная, либо не зарегистрированы в министерстве, то есть не имеете серьезной волшебной силы, и как Вы собираетесь вытаскивать человека из самого охраняемого места? К тому же, ещё надо выяснить, за что он там оказался, вдруг этот человек опасен?
– Мисс Грэйнджер, – поморщившись, ответила Нина, – Вы, конечно, правы в обоих аспектах, я и не местная, и нигде не числюсь. Но Северус не зря зовёт Вас невыносимой всезнайкой… Сириус Блэк находится в тюрьме по ложному обвинению. Если не получится вытащить его раньше, он всё равно сбежит меньше, чем через год. Считайте меня прорицателем.
– Но до этого он ещё год просидит с дементорами! – возмутился Гарри. Всё-таки гриффиндорские качества иногда застили его рассудок. – Мы должны спасти его, ведь он мой крёстный
– Гарри, ты вобще его не знаешь, – строго сказала Грэйнджер.
– Но он прав, – дополнила Нина, – спасти Сириуса нужно, потому что он любит Гарри даже не зная его, как сына Джеймса Поттера.
Дверь отворилась, и на пороге показался мрачный, заметно посерьёзневший Северус.
– А что здесь делает мисс Грэйнджер, хотел бы я знать? – обратился он к Нине.
– Пришла за Поттером, у него оказывается сегодня тренировка, вот и хочет его забрать. Они уже всё сделали, пусть уходят, – спокойно сказала Нина, пока у Гермионы слегка отвисла челюсть от такой простоты общения с профессором.
– У Поттера полёты на метле чуть не каждый день, – язвительно бросил Снейп, – и плевать я хотел на его игры, пока он позволяет себе такие выходки на моих уроках.
– Северус, – умиротворяющее сказала Нина, – у тебя же хватает дел без него? Пусть уматывает, – девушка специально обратилась к Снейпу на «ты», чтобы он разогнал ненужных свидетелей их беседы.
Расчет оказался верным.
– Поттер, проваливайте отсюда, и чтобы никакой пиротехники в моём кабинете я больше не находил, – грубо сказал он и бросил Гарри на стол обгоревшую бумажную гильзу, оставшуюся с урока. – А Вас, мисс Грэйнджер, чтоб я вообще вне занятий здесь не видел! Отработки Вам, кажется, пока не светят.
Нина с улыбкой посмотрела, как две мантии с красно-желтыми значками улепетывают из кабинета, переглядываясь между собой. Лаборантка так говорит с ужасом школы!
– Северус, возьми, – она протянула зельевару пакетики от мадам Помфри. – Зелье давно уже стало вкуснее… И… ты не мог бы мне рассказать, зачем тебе лекарство?
Снейп вглядывался в блестящие глаза девушки. Она действительно заботится о нём, она даже ходила узнавать, что он пьёт и от чего…
– Не мог бы, мисс Норден. Я подготовил омут памяти. Книга написана правдиво. Вы знаете Джоан Роулинг?
– Нет, не знаю. Но… думаю, скоро предстоит её найти, – в голове Нины мелькнула странная идея. – Иначе история сильно исказится…
Они перешли из лаборатории в деканат.
– До заката ещё около часа, – почему-то сказал Снейп, – и мы с Вами опять пропустили ужин. Придётся снова вызывать домовиков.
– Чёрт, я ж обещала этой, мадам Пинс, – без сожаления чертыхнулась Нина, – ну, что буду в Большом зале. А во сколько нынче закаты?
– Около 10-ти вечера. Чуть раньше, – невозмутимо сказал Снейп, а его лаборантка покосилась на часы. Они показывали 20-30.
– А знаешь, на меня отвар не особо действует, – улыбнулась она.
– Что, убедились, что нет у меня хороших черт? – мрачно поинтересовался зельедел.
– Нет плохих, – просто ответила Нина. – Для меня нет. Поэтому всё равно, что с зельем, что без.
Он молчал, глядя в незажжённый камин.
– А что увидел ты?
– Не важно. Что Вы хотите показать? – тихо спросил Северус, усаживаясь возле омута.
Серебряная чеканная чаша, местами почерневшая от времени, возвышалась на массивном малахитовом столе, внутри искрилась сине-серебристая жидкость с разводами и блестящей поверхностью, напоминавшая «жидкий патронус», но более глубокого оттенка.