Фиеста в Кала Фуэрте
Шрифт:
— Прости, Родни.
Родни счел наиболее достойным сохранить мужественное молчание. Повернувшись на каблуках, он направился к выходу, но Джордж его опередил и распахнул перед ним дверь.
— Ужасно обидно, что путешествие оказалось таким неудачным. Вам стоит приехать в Кала Фуэрте попозже — летом здесь куда интереснее. Катанье на водных лыжах, подводное плаванье, охота на меч-рыбу... Непременно приезжайте!
— Пожалуйста, не думайте, мистер Даер, что я или мои компаньоны позволят вам выйти сухим из воды.
— Я и не смею так думать. Не сомневаюсь, что мистер Артурстоун — большой знаток своего дела
— Благодарю, я предпочитаю пойти пешком.
— Что ж, chacun a son gout [17] . Было очень приятно с вами познакомиться. До свидания.
Родни ничего не ответил — просто в безмолвной ярости вышел из дома. Джордж проводил его взглядом и, лишь когда он благополучно поднялся в гору, закрыл дверь.
17
У каждого свой вкус ( франц.).
Потом обернулся. Селина стояла на том же месте посреди комнаты. Вид у нее был такой, словно она ждала повторения вчерашней бурной сцены, однако Джордж, призвав на помощь все свое самообладание, только сказал:
— Ты, конечно, не проконсультировалась с психоаналитиком, собравшись замуж за этого типа? Не подумала, что тебе половину жизни придется переодеваться к обеду, а другую половину — выискивать в словаре длинные ученые слова? Кстати, кто такой мистер Артурстоун?
— Глава фирмы, где работает Родни. Очень старый и немощный: у него артрит коленных суставов.
— И его попросили быть твоим посаженным отцом?
— Никого больше не нашлось.
Это прозвучало как признание очень несчастного человека. Джордж спросил:
— Это ты о мистере Артурстоуне или о Родни?
— Пожалуй, и о том, и о другом.
— Я думаю, — мягко сказал Джордж, — всему виной твоя навязчивая идея. Насчет отца...
— Да. Наверное, так оно и было.
— А сейчас?
— Как рукой сняло.
Ее опять передернуло, и Джордж улыбнулся.
— Знаешь, Селина, раньше я бы не поверил, что за такое короткое время можно так хорошо узнать человека. Например, я с первого взгляда вижу, когда ты врешь, что — увы! — случается довольно часто. У тебя округляются глаза, и зрачки становятся совсем крохотные. Как острова в океане. Когда я ляпаю очередную глупость, а ты изо всех сил стараешься не рассмеяться, у тебя опускаются уголки губ и на щеках появляются ямочки. А когда сильно волнуешься, начинаешь дрожать. Сейчас ты волнуешься.
— Ничего подобного. Просто озябла после купанья.
— Тогда пойди и оденься.
— Но сначала я должна вам что-то сказать...
— Успеется. Сначала оденься.
Джордж вышел на террасу и закурил. Солнце грело спину, проникая сквозь тонкую ткань рубашки. Родни Экленд ушел, убрался из Каса Барко, из жизни Селины. Так же, как ушла из его жизни Дженни, — стоило ему рассказать обо всем Селине, и ее призрак безвозвратно исчез, и от той печальной истории не осталось следа. Дженни и Родни — оба отступили в прошлое, а настоящее было светлым и радостным, а будущее казалось многообещающим и, точно рождественский чулок, сулило кучу приятных сюрпризов.
Внизу,
Шаги за спиной заставили Джорджа обернуться. На террасу вышла Селина в полотняном абрикосового цвета платье без рукавов и босоножках на каблучках, отчего они стали почти одного роста, и Джордж удивился, почему ему понадобилось столько времени, чтобы понять, как она красива. Он сказал:
— Впервые вижу тебя прилично одетой. Очень рад, что нашелся твой багаж.
Селина, собравшись с духом, сказала:
— Джордж, нам надо поговорить.
— О чем?
— О моем паспорте.
— А что с ним случилось?
— Сейчас узнаете. Он вовсе не потерялся.
Джордж изобразил на своем лице величайшее удивление.
— Не потерялся?
— Да... Понимаете... вчера, перед отъездом... я его спрятала.
— Селина. — Джордж сделал вид, что потрясен. — Почему ты так ужасно поступила?
— Да, это и впрямь ужасно, но мне не хотелось уезжать. Не хотелось оставлять вас с миссис Донджен. Я поняла, что она не даст вам написать вторую книгу. Утащит на край света — в Австралию, или в пустыню Гоби, или куда-нибудь еще. Лишь бы от себя ни на шаг. Ну и тогда... я пошла на кухню, чтобы достать из холодильника воду, и... — она судорожно сглотнула, — спрятала паспорт в хлебницу.
— Вот это да!
— Я ведь... я только ради вас, а теперь... в общем, не вижу причин, почему бы мне не полететь с Родни в Лондон. Замуж за него я, конечно, не выйду. Ума не приложу, как я решилась... полная идиотка! Но и остаться здесь не могу. Ни в коем случае! — Голос Селины снова начал дрожать. Джордж, однако, не собирался приходить ей на помощь. — Вы меня понимаете?
— Ну конечно. — Джордж старательно изображал из себя человека, твердо решившего вести честную игру. — И мы должны принять правильное решение.
— Да... да... я тоже так думаю.
— Что ж, — бодро продолжал Джордж, поглядев на часы, — если ты уезжаешь с Родни, собирай манатки, иначе он сядет в такси и укатит в аэропорт прежде, чем ты доберешься до гостиницы...
И Селина, не веря своим глазам, увидела, как Джордж встал, отряхнул штукатурку с джинсов, подошел к письменному столу и... Через минуту он уже стучал на машинке с таким остервенением, словно от этого зависела его жизнь.
Селина ждала совсем другого. Она постояла, надеясь, что он прекратит работать, но Джордж был всецело поглощен своим занятием. Тогда, пытаясь проглотить застрявший в горле комок и сдерживая подступающие к глазам слезы, она пошла на кухню, взяла хлебницу и стала, кусок за куском, вытряхивать хлеб на стойку; последним она вытащила лежавший на дне лист бумаги, под который засунула паспорт.