Фига из кармана
Шрифт:
За ближайшие кустики я заехала быстро и скользнув с коляски вниз на траву, хотела было уже снять шорты, как вдруг послышались торопливые шаги.
Я конечно же девочка «сдержанная и воспитанная», но поток матерных слов стал комом в горле не потому.
– Может пригодится, - виновато улыбаясь, Санька протянул мне рулончик туалетной бумаги и… сидушку от унитаза.
– И куда я ее приспособлю?! – стараясь скрыть давившие меня слезы, постаралась отшутиться я.
– Это
– Все. Порядок! Туалет готов. Можешь заходить..,- но видя, что мне не до разговоров, быстро ретировался.
«Смыв унитаза» я тоже произвела то ли собачьим, то ли кошачьим методом. И стоило мне только шорты на себя натянуть, Шурик тут как тут.
Мгновение, и я уже оседлала своего «скакуна». Теперь руки Шурика неспешно и нехотя расстались с моей талией.
– Прости меня, Варенька, прости! – неожиданно встал он на колени предо мною и его буйная головушка улеглась по-хозяйски на мои колени.
– Да простила я тебя, давно простила! – обоими руками оторвала я поспешно Санькину голову от своих колен, почувствовав, что по телу неожиданно побежали мурашки-бесстыдницы.
– Варенька, ты держи путь к машине,- нехотя вставая с колен, начал давать ЦУ Шурик, - там я походный умывальник установил и стол накрыл. Да не возись слишком долго – завтрак стынет. А мне тут на пару минут задержаться надо… Как бы на «мину» не напороться,- добавил он едва слышно, но не для моего обостренного болезнью слуха.
– Ну ты и бесстыдник, Шурик! – беззлобно и весело крикнула я ему вдогонку.
Его еще приспичило не так сильно, как меня давеча и он притормозил и обернулся, сделав удивленное и нарочито-испуганное лицо:
– Я что?! Я ничего!
– Какая похабщина! Какая пошлость! – я тоже включилась в невинный флирт. – Чему такой человек может научить молодежь – наше будущее?!
– А ты, что следишь за моим творчеством? – расцвела до ушей улыбка на лице Александра.
– Свои грязные мысли я стираю в тебе.., - нарочито вырвав слова из контекста, продекламировала я строчку из одного его хита, весьма сейчас модного и популярного. – И это ты называешь творчеством? Скромничаешь! Назвал бы уже прямо творческим процессом. Боже, где тот воспитанный и робкий мальчик, с которым я в детстве..,
– Плескалась в одной ванне.., - внес маленькую ремарку Шурик.
– Да нам же было тогда лет по пять и мы свалились с тобой в мусорный ящик,- улыбнулась я, вспомнив беззаботные дни детства.
– Какие пять лет?! Мы уже в школу ходили где-то в класс четвертый..,
– Постой-постой, Шурик! Неужто ты про этот случай в бане целую балладу написал?- решила я проверить возникшую неожиданную догадку.
_ Не в бане, а в ванной,- уходя от ответа, уточнил Санька.
– Пусть так, я согласна. Как там у тебя? – забавляясь смущением своего бывшего ухажера, продолжала я и дальше прикалываться.
– Я видел девушку раздетую, нагую
А может это просто снилось мне.
Девичий стан и грудь ее тугую,
Я часто вспоминаю при луне.
Она приходит в сны мои нежданно,
Как сладкий вестник прожитого дня.
А может быть она моя желанна?
А может быть она любовь моя?! – избегая моего взгляда, полуречитативом пропел бывший бард-исполнитель, а теперь признанный мэтр российской эстрады.
– Весьма и весьма богата у тебя уже в дни отрочества была фантазия, если.., - хотела было я поприкалываться с бывших своих «прыщиков», но почему-то смутилась и вдруг прозрела.
– И сколько своих песен ты мне посвятил?
Но оцепеневши и оглохнувши от счастья, на миг и по губах прочитавши ответ, в небывалом еще смятении чувств спешно покинула лесопосадку.
Пока я, помыв руки, долго и тщательно чистила зубы, вернулся и Санька. И на время «потеснив» меня, успел не только ополоснуть свои наглющие лапищи, но и, воспользовавшись тем, что у меня в тот момент обе руки были заняты, сорвать с моих губ «невинный» поцелуй.
Я его в отместку мазнула по щеке зубной пастой. За что, правда, пришлось рассчитываться поцелуем. Потом еще и еще…
– Я зверски голодна. Ты что, решил меня голодом уморить?! – с трудом переводя дыхание и труся от нависшей угрозы неизведанности, отстранилась я от сильно уж пылкого ухажера.
«Если нет в чувствах пылкой страсти, тогда в любви одни несчастья», - почему-то пришли на ум слова, не помню уже с какой песни Шурика, но я их задвинула подальше, а сама передвинулась поближе к готовому уже для завтрака походному столу. И Санечке вместо роли любовника пришлось довольствоваться пока обязанностями официанта.
Обычно мысленно я этот процесс называю «жрачкой», но по качеству, количеству, а главное изысканности блюд, конечно же это была трапеза.
Аппетит приходит во время еды, но может это в старости? Я лично на отсутствие такового никогда не жаловалась, да и Шурик тоже. Судя по тому, как энергично он работал ослепительно белыми зубами.
Мы ели и пили, конечно же не спиртное, долго и не спеша отдавая дань мастерству повара и вкусовым качествам чередующихся блюд. А Санька все таскал и таскал кастрюли и кастрюлечки из бездонного, кажись, багажника своего «Мерседеса». Я же мысленно удивлялась: «Еще в полночь он был в полной отключке! Когда же он успел все это приготовить?!»