Фигляр дьявола
Шрифт:
— А где Луис? — спокойно спросил Сантос, чувствуя себя уверенно среди своих парней.
— Мы как раз к нему и едем, — ответил Мурильо.
И больше никто не произнес ни слова, пока «кадиллак» добирался до строительной площадки в Бруклине, с которой открывался вид на Ист-Ривер.
Труп Рикардо Сантоса выловили из реки через три недели. Опознать его было невозможно, потому что у него отсутствовали голова и руки. Во время восьмичасового допроса, который проводил Рестрепо с помощью Мурильо и Сонсона, Рикардо
Вот так Рестрепо «наводил порядок».
В ходе ночного допроса выяснилось, что никто из уголовных дружков Сантоса, занимавшихся поисками девушки, не имел понятия, кто она такая на самом деле. Отрадный факт. А девушка даже не подозревала, почему этот симпатичный (в прошлом симпатичный) молодой южноамериканский миллионер забрал ее из Рима, чтобы увезти в Колумбию. Тоже отрадный факт. Но Рикардо обратился за помощью в поисках девушки к Симбе Патрису и его уличным гангстерам из банды «Острый коготь», а вот это уже пахло жареным.
Ведь младший брат Симбы Малыш Пи Патрис находился в больнице Бельвью под охраной полиции и обвинялся в убийстве переодетого полицейского. Вот это было плохо. А девушка, оказывается, пропала не несколько дней назад, а более двух недель, и Рикардо пытался сначала сам отыскать ее, прежде чем сообщил картелю о ее исчезновении.
Вот здесь-то и таилась опасность.
Но во всяком случае визит в Нью-Йорк человека, называвшего себя Рестрепо, оказался менее разрушительным, чем налет варваров на Рим.
Пока Юджин Пирсон высаживался из самолета в римском аэропорту Леонардо да Винчи и проходил иммиграционный контроль под своим настоящим именем (что было новым в его практике), Эдди Лукко и его жена Нэнси занимались тем, чем с удовольствием занимались по утрам в субботу. Или во вторник. Или в пятницу, или в любой другой день. Отдавались они этому занятию со всей страстью, оба вспотели, хотя было довольно холодно, и уже приближались к вершине блаженства, как зазвонил телефон.
Будучи чувствительным человеком, Эдди ставил на первое место только желание жены и свое собственное желание, поэтому не обратил внимания на телефон. Но он продолжал настойчиво звонить и в конце концов испортил им самый интересный момент. Эдди взглянул на Нэнси, она улыбнулась ему в ответ. Он нежно поцеловал ее в краешек губ и снял трубку.
— Эдди, а я уж подумал, что тебя нет.
Звонил Поросенок Малруни, лейтенант из отдела по борьбе с наркотиками, под защитой которого как свидетель находился Малыш Пи Патрис.
— Давай без шуток. — Эдди нахмурился и посмотрел на Нэнси, которой явно хотелось продолжить прерванное занятие.
— Мне только что сообщили, что «Когти» разыскивают ту девчонку, что находится в морге в Бельвью.
Лукко посмотрел на блестящие черные волосы Нэнси и погладил ее по плечу.
— Друзья Рикки?
— Под Рикки он подразумевал Рикардо Сантоса.
— Черт побери, меня что-то беспокоит. Не могу объяснить, но у меня какое-то нехорошее чувство.
У Лукко внутри все похолодело. У него, как у некоторых хороших полицейских, иногда бывали такие предчувствия. Он еще не понимал, что происходит, но пахло чем-то нехорошим.
— Ты где?
— Я на пути в больницу. Может быть, что-нибудь там выясню.
— Да, понял тебя. Я тоже еду.
Лукко положил трубку. Нэнси посмотрела на него. Было в ее взгляде что-то такое, что иногда просто сводило его с ума. Сначала он нежно погладил ее, а потом…
И эта небольшая задержка, возможно, спасла ему жизнь.
Первое, что увидел Эдди Лукко, свернув на Двадцать восьмую восточную улицу, было вылетевшее камнем с восьмого этажа тело медсестры. Он резко затормозил, сзади в него врезался фургон, и в этот момент тело женщины шлепнулось на улицу и замерло неподвижно. Распахнув плечом дверцу, Лукко бросился к боковому входу в больницу, услышав, как и предполагал, грохот перестрелки наверху и звон разбитого стекла. Может, ему и показалось, но позже он вспомнил, что слышал слабые вскрики. На бегу он бросил взгляд на скорченное тело медсестры. Без сомнения, она была мертва.
Боковой вход был уже недалеко, и в этот момент из вестибюля показался человек в запачканной кровью кожаной куртке и белой рубашке с пистолетом-пулеметом «инграм», который он навел на Лукко и открыл огонь. Годы тренировки и опыт, сказались: он присел, выхватил свой пистолет калибра 0,38 дюйма и, охваченный холодной яростью, открыл ответный огонь. Люди должны знать, что никто не смеет стрелять в Эдди Лукко, весть об этой перестрелке быстро облетит улицы и заставит многих задуматься. И больше никто не будет настолько глуп, чтобы попытаться стрелять в нью-йоркского полицейского.
Стараясь сохранить хладнокровие, он быстро выстрелил четыре раза, не обращая внимания на пули из «инграма», поливающие улицу и проносящиеся у него над головой. Стрелявший дернулся и упал на спину, выпустив из рук свой «инграм», скатившийся по ступенькам.
Теперь можно подумать и об укрытии. Лукко заскочил за припаркованный «бюик», перезарядил пистолет и, выглянув из-за машины, увидел, как раненый противник поднялся и попытался снова скрыться в вестибюле.
Эдди быстро прицелился и дважды выстрелил ему по ногам, потом, прячась за машинами, побежал к вестибюлю. Ему нужно захватить вражескую территорию. В свое время Лукко служил в морской пехоте и принимал участие в боевых действиях.