Фигляр дьявола
Шрифт:
Молчание.
— Отлично. Юджин, ты говорил, что твой самолет вылетает сегодня вечером…
И тогда последние лоскутки наивности начали слетать с излохмаченной совести Юджина Пирсона.
В районе Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке есть небольшой ресторанчик под названием «Морта да Паста». Дешевый и оживленный, он расположен между Мерсер-стрит и Пятой авеню, недалеко от Вашингтон-сквер, в самом центре студенческого городка Нью-йоркского университета. А при ресторанчике имеется бар с дешевыми коктейлями.
Исполняющий обязанности лейтенанта отдела по убийствам Эдди Лукко сидел в баре, облокотившись на стойку, слегка повернувшись лицом к залу и бросая время от времени взгляды через окно на улицу. При поддержке Дэнни Моллоя и специального агента из нью-йоркского управления по борьбе с наркотиками Дона Мейдера ему удалось сохранить это дело за собой. И вот теперь он зашел в тупик.
Естественно, все знали, что массовое убийство в больнице Бельвью совершено колумбийцами, «теми самыми колумбийцами», как называли их окружной прокурор и агенты ФБР.
Но какими именно колумбийцами?
Лукко несколько дней не заходил в 110-й полицейский участок, пользуясь услугами детективов и переодетых полицейских, имевших осведомителей и доступ к записям телефонных разговоров, прослушиваемых отделом по борьбе с наркотиками и объединенной бригадой департамента полиции Нью-Йорка и управления по борьбе с наркотиками. Таможенная служба, которая фильтровала колумбийцев в Джэксон-Хейтс, наблюдала за ними, фотографировала, прослушивала телефонные разговоры и подкупала, была загружена до предела.
Если бы только на улицах прошел какой-нибудь слух, объединенная разведывательная служба 110-го полицейского участка и отдела по борьбе с наркотиками узнала бы об этом. Они услышали бы любой разговор в барах, мужских туалетах, по телефонам или даже в некоторых спальнях.
Но никто ничего не говорил. Слух на улицах был — ничего. Ноль.
Это означало, что или они ничего не знают, или убийцы настолько крутые, что о них даже и упоминать нельзя во время разговоров в барах и парикмахерских. Лукко не отдавал предпочтения ни одному из этих предположений. Он был слишком опытным детективом.
Отдел по борьбе с наркотиками в Майами никогда не видел погибшую неизвестную девушку. Рикардо Сантос Кастанеда не появлялся в Майами уже более пяти месяцев. О его брате Германе известно, что он около трех недель назад улетел в Барранкилью. Герман не появлялся в своих излюбленных местах, что очень необычно, потому что ему нравилось держать в своих твердых руках бизнес, оптовую торговлю кокаином и укреплять дисциплину среди представителей картеля в Майами.
Убитые колумбийцы — всего их было четверо, включая парня, которого Лукко подстрелил в целях самообороны и который умер от потери крови еще до прибытия врачей — все опознаны. Двое были из Майами, а двое из Боготы, и прибыли они в Соединенные Штаты из Мексики за два дня до убийства по настоящим мексиканским паспортам с бессрочной визой, как импортеры продовольственных товаров. Из двух колумбийцев из Майами один являлся владельцем бара в Бейсайде и служил пилотом в чартерной авиакомпании. Сидел в тюрьме за вооруженное нападение и контрабанду марихуаны, открутился от обвинений в похищении людей и заговоре с целью убийства. Парень был богатым, содержал двух девиц: одну в квартире в Корал-Гейблз, а другую на большой прогулочной яхте, стоявшей на якоре возле небольшого, спокойного островка Ки-Бискейн, служившего базой для воротил наркобизнеса из Майами. Другой убитый из Майами работал механиком чартерного судна. В свое время он служил в национальной полиции Колумбии, потом уволился и купил разрешение на работу в Соединенных Штатах. Его подозревали в работе на заправил организованной преступности и убийствах по контракту. Как оказалось, подозрения подтвердились.
Оба колумбийца из Боготы были «консультантами по безопасности», обслуживающими предпринимателей, они занимались прибыльным бизнесом, поставляя телохранителей в Боготу, где всегда имелось дело для хорошо подготовленных профессионалов.
И на этой точке расследование застопорилось.
Вызывал большое удивление тот факт, что никто из убитых колумбийцев не был известен, как помощник Рикардо Сантоса или даже его брата Германа. За этим наверняка что-то стояло. Но что? Лукко знал, что может справиться с расследованием, но очень скоро окружной прокурор надавит на начальника полиции, тот надавит на Дэнни Моллоя, а капитан в свою очередь посоветует Эдди Лукко вступить в контакт с ФБР или вернуть новенькую лейтенантскую бляху.
Ладно, ФБР и само ничего не знает, что Лукко уяснил по тем глупым вопросам, которые агенты ФБР задавали по всему городу. А вот как быть с бляхой? Пока можно радоваться прибавке к жалованию и каждый раз с наслаждением разглядывать новенькую, сверкающую бляху с надписью «лейтенант» вверху и без серийного номера детектива внизу, и помнить о своей потертой, старой, невзрачной бляхе детектива, прослужившей ему семнадцать лет, о которой он не мог думать иначе как «это настоящая бляха».
— Еще пива, Эдди?
Парнишка за стойкой бара был студентом, подрабатывавшим в свободное от учебы время. Никто в баре не знал, что этот студент уже два года отработал патрульным полицейским и собирался вернуться в департамент полиции Нью-Йорка со степенью бакалавра, а потом работать в отделе по расследованию убийств, если сможет попасть туда.
— Конечно, Тони, почему бы и нет?
Лукко оглядел оба зала ресторанчика. Дела здесь шли хорошо. Итальянская пища вкусна, а сервис бесцеремонный, типичный для Нью-Йорка, но с большой долей сердечности. Лукко посмотрел на часы: десять минут восьмого. Скоро студенческие общежития, расположенные вокруг обнесенной деревьями Вашингтон-сквер, заполнятся студентами, и они начнут дурачиться, возиться и даже заниматься. Именно здесь училась Нэнси перед Гарвардом. Эдди познакомился с ней, когда служил детективом в полицейском участке до перехода в отдел по убийствам. Они вместе гуляли в окрестностях, и спокойно, без лишней суеты, полюбили друг друга, хотя сами поняли это только тогда, когда Нэнси уехала в Массачусетс, в Гарвард. Эдди выдержал три недели, а потом сел в машину и в дождливую ночь отправился к ней, точно как в каком-то французском фильме, который он видел. Он приехал в город утром и отправился искать ее квартиру, и тут увидел ее: Нэнси шла под дождем и выглядела несчастной.
Через три недели они поженились. Лукко улыбнулся, вспомнив об этом.
Тони подвинул к нему по стойке бутылку лучшего колумбийского пива «Корона». В этот момент в бар уверенно и вместе с тем осторожно вошел высокий мужчина. Лукко не пошевелился, но сердце забилось быстрее, и он внутренне напрягся, потому что появившийся в баре симпатичный негр, предки которого, возможно, жили в Сомали, был не кто иной, как Симба Патрис, главарь банды «Ястребиный коготь», торговец наркотиками, сутенер и убийца по крайней мере дюжины своих дружков.
Он направился прямо к стойке и сел рядом с Эдди Лукко.
— Что будете пить? — спросил Тони.
— Я слышал, ты стал лейтенантом, — обратился Симба к Лукко.
— И не говори, — ответил Эдди и как бы случайно расстегнул среднюю пуговицу твидового пиджака.
— И ты ведешь определенное… расследование.
Голос у Симбы по-настоящему низкий, и он забавно растягивает слова на манер жителей Карибских островов. Он произнес: «рассле-дова-ние», и интуиция подсказала Лукко, что в деле появился просвет, которого он так ждал.