Фиговый листочек от кутюр
Шрифт:
– Рассказать мне правду немедленно, потому что я единственный человек, который уверен: Раду подставили, она невиновна.
– Значит, так, – приняла решение Ирма. – Знаете кафе «Шоколадница» напротив метро «Октябрьская»?
– Кто же из москвичей там не бывал?
– Сейчас идите туда, я выйду следом, здесь не поговорить нормально.
Сев за столик, Ирма сказала:
– Все чушь. Никаких любовников Рада отродясь не имела. В ее жизни существовал только один мужчина – Глеб Лукич. Ради него она порвала с семьей, поругалась с матерью и отцом, ушла из дома. И
– Но Глеб Лукич не давал ей «живых» денег!
– Знаю, – отмахнулась Ирма, – только они ей особо никогда не были нужны. Но если бы она приехала к матери и сказала, что разводится с мужем, Тамара Николаевна мигом бы ее простила и осыпала золотом с головы до ног. Тамара мечтает, чтобы Рада убежала от Глеба и вернулась к ней.
– Ничего не понимаю! У Рады есть родственники? Но мне говорили, будто она вышла замуж совсем девочкой, несчастной сиротой…
Ирма мрачно улыбнулась:
– Красивая легенда, придуманная, дабы скрыть истину. Я единственная, кто знает правду. Хотя Глеб Лукич умер, теперь, наверное, можно и рассказать, как обстоит дело. Если это поможет Радке…
– Ваши показания могут ее спасти.
Ирма, безостановочно накручивая в руках салфетку, стала вводить меня в курс дела.
Они дружат с детства, вернее, Ирма не помнит дня, когда была незнакома с Радой. Еще их коляски стояли рядом в Разуваеве, в парке, а когда девочки подросли и пошли в школу, то сели за одну парту. Они великолепно дополняли друг друга: веселая, обожающая розыгрыши Рада и спокойная, рассудительная Ирма. Раде хорошо давались русский язык, история, литература, Ирма запросто справлялась с задачами и великолепно шила. Но было между ними одно отличие.
Радочка родилась в семье известного, обласканного властями и народом эстрадного певца Александра Карелина. Загородный дом, обставленный с интеллигентной простотой, машина, гараж и полное материальное благополучие. В детстве Рада имела все. Она появилась у родителей поздно, ее брату к тому времени исполнилось восемнадцать, поэтому девочку баловали безумно. Отец бы ей луну с неба достал, попроси его об этом любимая дочурка. К слову сказать, Рада росла милым ребенком, не доставлявшим окружающим никаких хлопот.
Ирма находилась в другом положении. Ее мама работала у родителей Рады домработницей. Тамара Николаевна Карелина очень ценила работящую, аккуратную и немногословную немку Ренату и не препятствовала дружбе между своей дочерью и Ирмой. Более того, она была довольна, что ее девочка не носится неизвестно где и с кем, а спокойно сидит дома в компании Ирмы. Естественно, что финансовое состояние Ренаты, в одиночку воспитывающей ребенка, в корне отличалось от материального положения Карелиных, поэтому лет с тринадцати Ирма была озабочена, как подработать. В голодном 1990 году она, едва справив шестнадцатилетие, пристроилась на лето в одну из немногих тогда частных парикмахерских уборщицей. Платили мало, но от клиентов иногда перепадали чаевые. Кое-кто из посетителей порой небрежно бросал:
– Детка, помой машину, пока меня в порядок приведут.
Ирма мигом кидалась за ведром и тряпкой. Ей очень хотелось иметь видеомагнитофон, и каждая заработанная копейка складывалась в копилку. Июнь и июль
– Температура высокая, не смогу сегодня прийти.
– Твое дело, – равнодушно бросил хозяин, – не явишься ко второй смене, в три часа, – уволю. Мне тут инвалиды убогие не нужны, здоровые в очередь стоят.
Испуганная Ирма попросила подругу:
– Отработай за меня пару дней.
Раде предложение показалось прикольным. Она обожала розыгрыши, всяческие шутки с переодеванием, поэтому подошла к вопросу творчески, тщательно продумав внешний вид и макияж.
Часов в пять в салон прикатил на новой машине Глеб Лукич. Он не так давно стал вдовцом, похоронив неверную жену. Факт измены той, кому он безоговорочно доверял, настолько выбил Ларионова из колеи, что он совершенно не смотрел на женщин. Раде он протянул ключи.
– Хочешь заработать?
Та, войдя в роль, кивнула.
– Вымой внутри и снаружи, протри панель, – бросил Глеб Лукич и ушел стричься.
Рада старательно исполнила приказ, радуясь, что принесет Ирме в копилку малую толику. Гордая подруга ни за что не хотела раньше брать у нее деньги, спокойно отвечая:
– Твои родители зарабатывают для тебя. Я способна сама о себе позаботиться.
Но, может, от тех рублей, что Рада добыла своим трудом, Ирма не откажется?
Девочка протирала ветровое стекло, когда Глеб Лукич, благоухая одеколоном, вновь возник на тротуаре. Оглядев сверкающую машину, он одобрительно хмыкнул и вытащил из портмоне купюру.
– Держи, заслужила!
Рада выпрямилась, положила на капот тряпку и подняла на Глеба Лукича глаза.
Отчего люди влюбляются друг в друга? Почему иногда простой взгляд может изменить вашу жизнь? Мне приятней думать, что дело не в гормонах и запахах, а просто шаловливый Амур, случайно пролетая мимо, натянул свой лук и выстрелил. Крылатая стрела насквозь пробила два сердца.
Заходящее солнце запуталось в пышных, растрепанных волосах Рады, и Глебу Лукичу показалось, что у нее на голове полыхает пожар. Большие глаза смотрели по-детски беззащитно, тоненькая фигурка, одетая в балахонистый синий халат, выглядела трогательно хрупкой, а ручонка, протянутая за купюрой, – маленькая, худенькая рука бедной девочки со слегка обломанными ногтями, – вызвала у Глеба Лукича острый приступ жалости. Всю жизнь он старательно скрывал от окружающих свой сентиментальный характер, считая, что мужчина должен быть суров и строг, но вид голодной бездомной собаки всегда вызывал у него острое желание накормить и приласкать животное. А сейчас захотелось приголубить этого ребенка, вынужденного за гроши таскать тяжелые ведра и возюкать тряпкой по чужим машинам.
Так начался их роман. Рада сначала восприняла ухаживания Глеба Лукича как шутку. Ей казалось, что в жизни случился еще один розыгрыш, и она сразу наврала кавалеру, сообщив о себе абсолютную неправду. Сирота, воспитана в детском доме, живет в бараке, вынуждена подрабатывать в парикмахерской.
Глеб Лукич ухаживал красиво, и через месяц Рада поняла, что влюблена, а еще спустя два была твердо уверена: без Ларионова ей не жить!
Потом Глеб Лукич сказал:
– Радушка, давай поженимся.