Фиговый листочек от кутюр
Шрифт:
– Вдруг он меня выгонит?
– Не выгонит, – твердо заверил ее муж.
– Но вдруг меня разоблачит?
– Как?
– Мы совсем не похожи, я беленькая, а Анжелика брюнетка.
– Плевать, – заявил Роберт, – он же ее никогда в жизни не видел и фотографий не имел, он вообще не знал, что она есть!
– А если бабушка соберется навестить внучку?
– Не соберется, – отрезал парень. – Сегодня утром звонила моя тетка, сообщила, что у Кристины сердечный приступ, только старуха просила не рассказывать внучке, боится, что та провалит вступительные экзамены. Хватит ломаться, обратного
– Почему? – растерялась Стася.
– Потому что ты умерла.
– Как?! – подскочила девушка.
– Просто, – пожал плечами Роберт, – сидела на переднем сиденье и разбилась. Милиционеры составили протокол и забрали твой паспорт. Саквояж Анжелики и ее документы я припрятал, никто ведь не знал, что она к нам приезжала!
– Но моя учеба в институте! Как же я явлюсь на занятия под чужой фамилией?
– Ты вообще туда больше не пойдешь, – припечатал супружник. – Ты – труп, а покойники не ходят на лекции. Поступишь снова, в другой институт, по документам Анжелики, и все дела.
– Я ее старше, – лепетала Стася.
– Ерунда, совершенно не видно.
– Но фотография в паспорте!
– Это я беру на себя, – спокойно сообщил Роберт. – А теперь поехали.
– Куда? – похолодела от страха Стася. – К этому Глебу Лукичу? О нет, боюсь.
– Поднимайся, едем в мотель, тот, что стоит на Минском шоссе, переночуешь там.
– Почему не дома?
– Ты совсем кретинка?! – взвизгнул супруг.
И тут Стася безнадежно поняла: Роберт придумал и осуществил дьявольский план. Он теперь вдовец, Анастасию Разуваеву в ближайшее время похоронят, а ей придется начинать жизнь сначала, в чужой личине.
Ночь в мотеле она неожиданно провела прекрасно. А утром все показалось не столь трагичным. Стася даже повеселела. Ее умный, прозорливый Роберт, как всегда, оказался прав. Судьба и впрямь подкинула им удивительный шанс, грех не воспользоваться. Единственное неудобство заключалось в том, что ей и Астеру придется жить врозь, скрывая факт знакомства. Но ведь это не навсегда, не пройдет и пары месяцев, как Стася «познакомится» с Робертом, и они поженятся. А что, даже прикольно! Мало кому удается дважды расписаться с одним и тем же человеком!
К вечеру Роберт привез паспорт Анжелики, в который была вклеена фотография Стаси. Девушка взяла документы и, чувствуя себя авантюристкой, поехала в Алябьево.
Неожиданно ей все великолепно сошло с рук. Глеб Лукич, увидев документы, фотографии и письма, мигом поверил девушке и оставил ее жить у себя. Он позвонил Кристине и довольно долго проговорил с бывшей любовницей. Та с трудом отходила от сердечного приступа, но голос у нее остался прежним, юным. На Ларионова нахлынули воспоминания. При всей удачливости в бизнесе Глеб Лукич был сентиментален, он просто старательно не показывал никому, что способен заплакать при виде брошенной собаки. Да еще Стася показалась ему удивительно похожей на Кристину в молодости: светловолосая, голубоглазая… Анжелика, очевидно, пошла в отца, она была ярко выраженной брюнеткой со смуглой кожей. Но Глеб Лукич ведь никогда не видел настоящую внучку. А Стасе попросту повезло. Глеб Лукич говорил по телефону с Кристиной. Та запросто могла попросить: «Позови-ка Лику» – и мигом обнаружить, что внучка говорит не своим голосом.
Но Ларионов беседует с бывшей любовью поздно вечером, после полуночи, и Кристина, полагая, что Анжелика спит, не подзывает девушку. Господь словно решил помогать Стасе.
В общем, план Астера удался как нельзя лучше. Стася поступила на первый курс престижного института и начала учиться. С мужем они теперь встречались тайком, в кафе, на окраинах. Оба боялись, что могут налететь на общих знакомых.
– Не дрейфь! – уговаривал жену Роберт. – Только мы поженимся вновь, как я продам свою квартиру и куплю другую, в таком районе, где нас никто не знает. А может, дедуля и меня у себя поселит… Вот будет здорово, вообще никаких забот.
Стасю покоробило это заявление. Во-первых, квартира-то не Роберта, а ее, а во-вторых, стало понятно, что муж не собирается сам зарабатывать, а мечтает сесть на чью-нибудь крепкую шею. Впрочем, Глеб Лукич с большим удовольствием засовывает в карман «внучки» доллары, приговаривая:
– Трать, детка, не стесняйся, для кого же мне их копить!
Естественно, львиная доля полученных денег отправлялась к Астеру.
Где-то зимой Стася решила рассказать Глебу Лукичу о том, что влюблена. Момент она выбрала очень подходящий, в конце года «дедушка» открыл еще два кафе. Бизнес вертелся, деньги лились рекой, и Глеб Лукич был в великолепном настроении.
Стася постучалась в библиотеку и, не дождавшись ответа, всунула в комнату голову. «Дед» говорил по телефону. Ласково улыбнувшись, он показал девушке на кресло. Стася села и стала ждать, пока он попрощается с собеседником. Разговор явно шел к концу.
– Хорошо, – кивал головой Глеб Лукич, – значит, отец, мать, младшая сестра, два брата, тетка и дядя-инвалид. Многовато, однако, родственников. Всех ведь поить, кормить придется. Ладно, это не к тебе претензия. Ну, пока, работай.
Отсоединившись, Ларионов вздохнул:
– Извини, детка, понимаешь, у Макса появилась очередная невеста, надо же разузнать о девчонке правду. Вот пустил по следу своих парней.
– Зачем? – испугалась Лика.
– Ну как же! Мало ли кто в мою семью влезть хочет, с Ларионовым породниться многие за честь посчитают, только я не со всеми за руку здороваться стану. Видишь, выяснил, что девчонка из очень бедной семьи, с кучей больных родственников, вот и гадаю теперь: то ли и правда влюбилась в моего племянника, то ли решила поправить свое материальное состояние.
– И ты так всех проверяешь?
Глеб Лукич кивнул:
– Не хочется, чтобы к Ларионовым примкнули недостойные лица. Будь уверена, если ты решишь выйти замуж, узнаю о твоем женихе все. Уж не взыщи, если откопают нечто недостойное, на порог его не пущу. Ты что-то хотела?
Лика быстро сказала:
– В пассаже шубку продают из щипаной норки, такая красивая!
Она сообразила, что про Роберта «дедушке» говорить ни в коем случае нельзя. Глеб Лукич «сунет под микроскоп» парня, узнает тут же о погибшей жене, еще, не дай бог, покажут ее фотографии. Нет уж, лучше попросить манто. Глеб Лукич, приученный, что домашние постоянно бегают к нему с просьбами, ничуть не удивился.