Фигура легкого эпатажа

Донцова Дарья

— Ну-ка, отвечайте, почему в оборудованное специальными датчиками здание проник вор?

— Мимо моих парней и муха не пролетит, — заверил главный секьюрити.

— Да спят ваши молодцы! — затопала ногами Мэри. — Даром деньги получают!

Потом прибыла бригада из отделения, и через некоторое время выяснилось много непонятных деталей. Дверь в особняк взломана не была, замок открывали «родным» ключом. Как хорошо ни делай отмычку, она непременно оставит на механизме мелкие, не различимые глазу царапины, и эксперт сразу

поймет, что к чему. И еще: от грабителя не обнаружилось следов.

— Создается ощущение, что человек, проникший в дом, не касался даже пола, — с легким удивлением заметил дознаватель, вызвав Мэри для беседы. — Никаких отпечатков, нигде! Ваша девочка утверждает, что, прежде чем вытащить оружие, бандит оперся рукой о рабочую поверхность кухонного столика, но на пластике чисто.

— Небось в перчатках был, — попыталась разобраться в случившемся Мэри.

Милиционер спокойно возразил:

— Опять же со слов вашей дочери, известно: перчаток на руках преступника не было. Впрочем, и от перчаток должны остаться следы.

Кроме того, из дома ничего не исчезло, все вещи стояли на своих местах, похоже, их не трогали, не передвигали. Складывается впечатление, что таинственный незнакомец просочился через замочную скважину, потом по воздуху пролетел в кухню и столь же экзотичным образом покинул особняк.

— Надеюсь, понимаете, что грабители не снимают уличной обуви, — растолковывал Мэри следователь Николай Иванович, — не натягивают тапки. Мы непременно должны были обнаружить хоть какие-нибудь следы. Но… ничего! Ясно?

— Нет, — ответила Мэри. — Может, мужик протиснулся сквозь каминную трубу?

Николай Иванович посмотрел на Антонову долгим взглядом, в котором ясно читалось: «ну и дура ты», потом ровным голосом сказал:

— Вдумайтесь в ситуацию. Следов никаких, в том числе и на замке, ущерб не нанесен, начальник охраны уверяет, что на территорию поселка не входили посторонние. Девочка теперь часто сидит одна, внимание к ней вследствие прекращения спортивной карьеры упало, она больше не звезда, не героиня, не чемпионка, а самый обычный ребенок. Разобрались в ситуации?

— Нет, — слегка настороженно ответила Мэри. — Говорите, к чему клоните!

— Я тут проконсультировался у психолога, — отведя глаза в сторону, заявил Николай Иванович, — и у него есть интересная версия: Ларочка страдает от тех изменений, которые случились в ее судьбе из-за болезни, и хочет любым путем привлечь к себе внимание.

— Вы намекаете… — промямлила Мэри.

— Поймите, мне очень жаль девочку, — перебил ее Николай Иванович, — только получается, что никакого грабителя не было. Ну не может человек появиться и испариться бесследно!

— Моя дочь не врунья! — возмутилась Мэри.

Николай Иванович потер затылок.

— Вы пришли домой буквально спустя пару минут после того, как вор покинул особняк?

— Да, — подтвердила Мэри. —

Ларочка именно так и сказала, она успела лишь дойти от кухни до дивана в гостиной. Даже учитывая то, что она находилась в шоке, это не должно было занять более пяти минут.

— Помните, Лара заявила о резком запахе одеколона, который исходил от грабителя, так?

— Верно, — закивала Мэри. — Аккуратный, мерзавец, небось побрился перед выходом на «работу».

— А как у вас с обонянием? — неожиданно поинтересовался следователь. — Гайморитом или хроническим ринитом не страдаете?

— Нет, — чуть удивленно ответила Мэри.

— Заболеваний, вследствие которых лишились способности распознавать запахи, не имеете?

— Скорей наоборот, — мягко улыбнулась Мэри, — всю жизнь мучаюсь от обостренного восприятия.

— Тогда почему, войдя в дом, не почувствовали резкий запах мужского одеколона? — в лоб спросил следователь.

— Не знаю, — растерялась Мэри.

— Правда, странно? — прищурился следователь. — «Шлейф» от парфюмерии висит в комнатах долго, по себе знаю: если утром после бритья обольюсь одеколоном, теща кашлять начинает и ругаться: «Сколько раз говорено, не прыскайся дома, теперь до ужина не выветрится».

Мэри заморгала.

— Естественно, мы не станем применять к Ларисе никаких санкций, — тихо закончил беседу Николай Иванович, — спустим дело на тормозах, не станем мучить подростка. Вы просто подпишите кое-какие бумаги…

— Хорошо, — кивнула Мэри, с трудом приходя в себя от осознания ситуации, — спасибо.

— Примите мой дружеский совет, — сказал следователь после того, как Антонова безропотно завизировала документы. — Не ругайте девочку, этим вы только усугубите ситуацию. Обратитесь к специалисту, а еще проводите побольше времени с ребенком, дайте дочке понять: она любима вами, даже несмотря на то, что мысли о сборной теперь пришлось выбросить из головы.

Одним словом, понятно, в каком настроении Мэри вернулась домой.

В Новоклимовске особых специалистов по детской психологии не имелось, и Мэри решила поехать в Новосибирск. Но сразу бросить дела не получилось.

Через неделю произошла новая беда. Ночью Мэри разбудил дикий крик Лары, мать босиком ринулась в спальню к девочке и нашла ту сидящей на кровати с побелевшим лицом. Комната была пуста, окно крепко заперто, и Мэри, переведя дух, ласково спросила:

— Тебе приснился кошмар?

— Мама, он опять приходил, — прошептала Лара.

— Кто? — вздрогнула Мэри.

— Грабитель.

— Куда? Кто? — изумилась Антонова. — То есть ты хочешь сказать, что тот же вор снова проник в дом?

— Да, да, да! — затрясла головой школьница. — Я проснулась от запаха одеколона, такого же вонючего, как у нашего физика. Очень противный парфюм, тяжелый, резкий. Когда Альберт к доске вызывает, я потом весь день чихаю.