Фиксер

Барнс Дженнифер Линн

— Вивви? — произнесла я.

Её глаза — и глаза мужчины — поднялись к моим. Выражение его лица абсолютно изменилось, превращаясь в официальную маску сострадания и доброты.

Врачебный такт, — подумала я, узнав его из новостей и вспомнив о том, что он был доктором — врачом в Белом Доме. Мужчина, оперировавший судью Маркетта.

— Тэсс, — Вивви попыталась улыбнуться. На другом лице это выражение могло бы сойти за натуральное, но черты лица Вивви были созданы исключительно для широких улыбок. — Папа, — продолжила Вивви, —

это Тэсс Кендрик. Я рассказывала тебе о ней. Тэсс, это мой отец.

Майор Бхарани бегло осмотрел меня с ног до головы.

— Конечно, — без запинки произнёс он. — Приятно познакомиться, Тэсс. Но, конечно же, лучше бы мы встретились при других обстоятельствах.

Майор Бхарани попрощался со мной и проскользнул в дом. Вивви попыталась последовать его примеру, но я остановила её.

— Ты в порядке? — негромко спросила я.

— Это мои слова, — она снова слабо улыбнулась.

— Где ты была на этой неделе? — спросила я.

Вивви опустила взгляд, затем посмотрела в сторону.

— Я немного приболела.

Слишком больна, чтобы прийти в школу, но достаточно здорова, чтобы посетить поминки? Достаточно здорова, чтобы её отец приказывал ей не позорить его, словно Вивви была какой-то обузой. Словно её стоило стесняться.

— Ты уверена, что в порядке? — спросила я у Вивви.

— Мне нужно идти, — она не смогла взглянуть мне в глаза. — Не волнуйся обо мне. Я в норме.

Когда она исчезла в доме, я думала лишь о том, что Вивви абсолютно не умеет лгать.

ГЛАВА 20

В тот вечер я искала информацию об отце Вивви в интернете. Награжденный солдат, работал хирургом-травматологом в Афганистане и Ираке. Насколько я могла сказать, вот уже два года он был главой клиники Белого Дома — и личным врачом президента. Не в силах выбросить из головы затравленное выражение лица Вивви, я кликнула на видео с заявлением майора Бхарани для прессы.

— С глубоким прискорбием я сообщаю вам, что председатель верховного суда Теодор Маркетт ушел из жизни на операционном столе чуть больше часа назад, — теперь, когда я знала об их связи, я видела сходство — пусть и слабое — между Вивви и её отцом. — Мы дважды пытались устранить тромб в сердце судьи, и во время второй операции возникли непредвиденные усложнения. Сегодня наша страна потеряла прекрасного человека. Мы просим вас уважать частное пространство его семьи в это тяжелое время.

Двадцатисекундное видео никак не помогло мне понять, что было не так с Вивви. Мысленно я вернулась к уроку проблем современного мира, когда я впервые увидела видеоролик — взгляды, направленные на Вивви и то, как она застыла на своём стуле.

Её отец оперировал родственника одного из наших одноклассников, а теперь дедушка Генри Маркетта был мертв. Она думала, что люди станут её винить?

Не.

Позорь. Меня. Слова, которые прошипел майор Бхарани, эхом отдавались в моей голове.

— Здесь всё в порядке? — в мою комнату заглянула Айви.

— Ты дома, — произнесла я.

— Я дома, — она сделала паузу. — Я хотела поблагодарить тебя. За то, что ты пошла со мной.

Я опустила взгляд на клавиатуру.

— Ничего особенного.

Я чувствовала, что она хотела сделать это особенным. Хотела, чтобы тот факт, что я пошла с ней, стал подтверждением того, что у нас всё будет в порядке.

— Я отправила тебе электронное письмо, — решив не продвигать эту тему, сказала она. — С вариантами лечения.

Для дедушки. Я почувствовала ударную волну от этого взрыва.

— Мы можем организовать уход на дому, нанять медсестер здесь или в Монтане, — спокойно произнесла Айви. — Либо же дать согласие на клиническое исследование лекарственных препаратов. Тогда ему придется остаться в Бостоне, но там есть пансионат для проживания престарелых, так что ему не придется жить в больнице.

Она ждала от меня ответа. Я хотела участвовать в этом, но теперь, когда информация находилась в моём компьютере, у меня пересохло во рту. Сегодня не подходящий день. Я попыталась побороть жжение в моих глазах.

— Спасибо, — сказала я, сверля взглядом свою клавиатуру.

— Ознакомься с информацией. Потом мы поговорим.

Мне удалось перевести взгляд на экране компьютера. Оттуда на меня уставился отец Вивви.

— Ты знаешь врача Белого Дома? — спросила я у Айви, не только потому, что я хотела сменить тему, но и потому, что я не могла выбросить из головы взгляд Вивви.

— Майора Бхарани? — ответила Айви. — Знаю, что у него терпение святого человека. Если верить Джорджии, пациент из президента жуткий, — она облокотилась на дверной проём. — Почему спрашиваешь?

Почему я спрашивала?

— Его дочь назначили показать мне Хардвик, — на самом деле, это был не ответ.

— Вивви, да? — спросила Айви. Мне не стоило удивляться тому, что она знала её имя. Айви улыбнулась мне. — Вашингтон — это маленький мир. А Хардвик — и есть Вашингтон.

Я начинала это чувствовать. Отец Вивви был врачом в Белом Доме. Дедушка Генри Маркетта был председателем верховного суда США. Я только что побывала на похоронах, где речь читал президент Соединенных Штатов.

— Откуда ты знала его? — спросила я у Айви. — Тео Маркетта?

Айви едва уловимо изменилась. Её осанка самую малость распрямилась, выражение лица не выражало абсолютно никаких эмоций.

— Я работала на него. Мы оставались на связи.

У Айви на удивление хорошо получалось отвечать на вопросы, на самом деле ничегошеньки не рассказывая.

— У судьи Маркетта была проблема, — произнесла я, изучая выражение её лица в поисках подсказки о том, какой именно была её работа. — Ты её решила.