Фиктивная помолвка
Шрифт:
– София, все уже уехали, и карета ждет у дверей. Знаешь, я чуть не умерла, когда, примерив платье, обнаружила, что при каждом шаге цепляюсь за подол. Но, вижу, ты обошлась без меня и выглядишь даже лучше, чем я ожидала. Лорд Фрэнсис лопнет от гордости, увидев тебя, и…
– И нам лучше не заставлять ждать ни лошадей, ни жениха, – твердо сказал граф.
– О, Синтия, – спускаясь по лестнице, София взяла отца под руку, – я все им рассказала. И я так счастлива, что едва умещаюсь в себе. Но мои ноги, как две подпорки из желе, и я боюсь, что меня стошнит.
Проходя в сопровождении виконта Мелвилла к своему месту в первом ряду, Оливия отметила, что
Лорд Фрэнсис, выглядевший очень хрупким, очень юным и очень встревоженным, стоял рядом с братом и беспокойно поглядывал на дверь, откуда должна была появиться София с отцом.
София. Оливия еле сдержалась, чтобы не заплакать. Ее дочь, единственная, ради кого она жила все эти четырнадцать лет, вот-вот выйдет замуж. «Она должна выйти замуж, выйти по любви, несмотря на ту странную историю, которую рассказала меньше часа назад. Она выходит замуж по любви», – говорила себе Оливия.
Так же по любви девятнадцать лет назад вышла замуж она сама. Внезапно все эти годы откатились назад. И это Марк стоял там бледный и взволнованный, а увидев невесту, уже не отводил глаз, пока отец вел ее по проходу. И это она сама шла, чувствуя, что больше не может сделать ни шага, а затем ее взгляд остановился на мужчине, который ждал ее перед алтарем. Марк – мужчина, которого она любила, мужчина, с которым собиралась прожить всю жизнь.
Лорд Фрэнсис стоял с застывшим взглядом, но в следующее мгновение его глаза вспыхнули, и все в церкви оживились. Встав на ноги, Оливия боролась с болью в горле и искрами в глазах, а когда выиграла сражение, обнаружила, что они уже там – София, вся светившаяся радостью и счастьем, и Маркус, широкоплечий, спокойный и надежный.
Заиграл орган, и Маркус, вручив их дочь человеку, который готовился стать ее мужем, сел рядом с Оливией. Его плечо коснулось ее плеча, и, на мгновение отвлекшись от свадебной церемонии, Оливия живо представила себе то, что София рассказала им у себя в туалетной комнате. Дочь сделала это ради них, обручилась с Фрэнсисом ради того, чтобы родители забыли о своих недоразумениях и снова были вместе! А три дня назад, увидев их в постели, когда они в последний раз были вместе, девушка, обрадовавшись, решила, что ее план осуществился. «Милая, наивная девочка», – покачала головой Оливия.
– Да, – произнес лорд Фрэнсис. Маркус, крепко сжав руку Оливии, положил их соединенные руки себе на колено.
– Да, – ответила София.
Граф и графиня стиснули друг другу руки, едва не сломав пальцы, Оливия прижалась плечом к плечу мужа, а кто-то – несомненно, Роуз – громко всхлипнул.
– То, что соединил Бог, не дано разъединить человеку, – говорил священник.
Маркус еще крепче – если такое было возможно – стиснул руку жены, а затем, взглянув ей в лицо, вложил в свободную руку большой льняной носовой платок, который Оливия приложила к глазам.
То, что соединил Бог… – она плотнее прижалась к его плечу, – не дано разъединить человеку.
Марк поцеловал ее перед алтарем – Оливия до сих пор помнила, как вспыхнули ее щеки, когда он на виду у всех собравшихся поцеловал ее. Потом, когда они шли по проходу, он сдерживал ее шаги, не позволяя бежать от избытка чувств, и подсказывал, что надо улыбаться родственникам и друзьям, сидевшим на скамьях и встречавших их улыбками. А потом, стоя на лестнице перед церковью, они пожимали руки и принимали поцелуи, пожимали руки и принимали поцелуи, и так снова и снова,
В церкви поднялся шум, по рядам полетел легкий смех, и Оливия, оторвавшись от воспоминаний, увидела, что лорд Фрэнсис положил руки на талию Софии, а она подняла к нему лицо, ожидая поцелуя. Рука Оливии оказалась прижатой к губам мужа и задержалась там на несколько мгновений. А потом каким-то образом все оказались снаружи, церковные колокола сообщали о радостном событии, и София бросилась в объятия сначала матери, а потом отца с таким довольным и счастливым видом, что Оливия невольно почувствовала боль от ее наивности. Затем Фрэнсис, обнимая ее, называл мамой и смеялся, а герцогиня плакала в большой носовой платок и бормотала что-то несвязное о своем крошке. «Это самый счастливый день в моей жизни, – сообщала она каждому, кто удосуживался слушать ее, – все мои малыши, слава Богу, устроены». Целая толпа родственников, гостей и соседей трясла Оливии руку и целовала ее в щеку. Ее и мужа поздравляли с тем, что они произвели на свет такую очаровательную невесту. Только обнаружив, что пожимает людям руки левой рукой, Оливия осознала, что Маркус одной рукой крепко обнимает ее за плечи, а ее правая рука лежит у него на талии.
– Да, – кивал Марк, – мы самые счастливые родители. Правда, Оливия?
– София – радость всей нашей жизни, – подтвердила она.
Но вдруг оказалось, что больше не от кого принимать поздравления, хотя вокруг все еще стояли шум, смех и толчея.
– Фрэнсис не столь предусмотрителен, каким был я, – усмехнулся граф, глядя на жену озорно блестящими глазами, и, не убирая руки с ее плеч, кивком указал на дорогу за церковным двором. – Им понадобится минут десять, чтобы уехать.
Фрэнсис и София сидели в карете, но смеющиеся гости, не давая закрыть дверцу, забрасывали новобрачных цветами, а Ричард и Клод, пользуясь тем, что внимание брата отвлечено другим, совершенно всерьез пытались выпрячь лошадей. Но в свое время Фрэнсис побывал на нескольких свадьбах и сам участвовал в подобных проделках. Высунув голову в дверцу, он ухмыльнулся, крикнул кучеру, чтобы тот трогал и передавил шутников, а когда экипаж двинулся, закрыл дверцу.
– Ах, – вздохнул граф, когда рука внутри кареты задвинула занавески на окнах, и, обернувшись, улыбнулся жене.
– О, Маркус, неужели София уже совсем взрослая? Неужели все уже позади?
Тем же днем, немного позже, София со слезами на глазах махала из окна кареты, но уже никого не было видно, экипаж свернул за поворот, и дом исчез из вида. Отвернувшись от окна, она увидела, что Фрэнсис, откинувшись на подушки, с улыбкой наблюдает за ней.
– Слезы, Софи? Грустишь, что расстаешься с мамой и папой?
– Фрэнсис, мы много-много месяцев не увидимся с ними. – Высморкавшись, она решительно убрала носовой платок. – Вероятно, до самого Рождества.
– Вероятно, тебе стоит остаться с ними, а я один съезжу в Италию. Расскажу тебе о ней все, когда вернусь. Я даже расскажу, в Риме ли еще Сикстинская капелла.
– Понимаю, ты, вероятно, предпочел бы поехать один.
– Не переживай за меня. – Усмехнувшись, он протянул руку к Софии. – Что ты делаешь там всю дорогу? Стараешься выдавить стенку кареты? Уж не боишься ли ты меня, случайно?