Фиктивная жена миллиардера
Шрифт:
От шока у меня пропал дар речи. В глаза будто швырнули пригоршню песка. Я быстро -быстро моргала, пытаясь вдохнуть, но грудь сжало стальными цепями. Демид отпустил мои плечи и отступил на шаг.
— Я прекрасно знаю, что ты влюблена в меня. Хочешь получить взаимность — десять раз подумай, прежде чем говорить мне что-либо, прежде чем совершать опрометчивые поступки. Сейчас ты выбрала худший момент и совершаешь глупость.
Наконец-то мне удалось протолкнуть пухлый ком в горле. Дышать еще тяжело, поэтому я запиналась время от времени:
— Для тебя
Он нервно вздохнул и потер затылок.
— Твою мать, Элизабет! — Демид резко взмахнул руками, я невольно дернулась, испугавшись. Но он просто разрезал ладонями воздух, взъерошил волосы и глянул на часы. — Я сейчас должен уже выезжать. Меня ждет самолет. Хочешь — опустоши кредитку. Хочешь — поставь в каждом углу по цветку.
— Поэтому я и хочу уйти, — перебила его. Когда прежде рисковала перебивать его? Просто чем дальше, тем больше убеждалась в решении. — Мне не нужны твои деньги. Я их тратила только для тебя. Чтобы быть красивой. Чтобы носить вещи, от которых ты не будешь воротить носом. Чтобы постараться дотянуться до тебя. Ты ошибся. Спутал меня с какой-то из своих меркантильных подружек, которые, как ты говорил, во всем с тобой согласны, но все потому, что мечтают вытянуть из тебя побольше денег.
Теперь меня оборвали — смартфон зажужжал в кармане Демида. Он поднял трубку, гаркнул на кого-то за то, что его отвлекают, всунул мобильник обратно и схватил меня за запястье правой руки, понял ее на уровень глаз — и прекрасное обручальное кольцо сверкнуло в тусклом свете ламп.
— Не заставляй меня садить тебя под домашний арест!
Если у него и есть чувства — он считает проявлением слабости мне их открыть? Нет, я не хочу больше угадывать. Я постоянно угадываю мотивы его поступков, его мысли. Слишком много боли, давления, угроз и так мало счастья. Я не выстою против него. Его жизнь — вечная борьба. И ее он несет в отношения.
Но, может, сейчас, чтобы получить свободу, стоит сыграть в его стиле?
— Не дашь мне уйти — я обращусь в СМИ и расскажу все. Как ты угрозами заставил выйти за тебя, как использовал меня ради шантажа, как по-скотски относился ко мне. Думаю, мое интервью окажется очень обсуждаемым и популярным.
Воздух вокруг сгустился и заискрил. Демид посмотрел на меня с мрачной ненавистью. Почему? Ведь я из-за него стала такой. Из-за него я страдаю так, будто у меня в груди открытая рана и мне жить осталось последние секунды.
“Ты крупно пожалеешь”, — говорил его взгляд. Я знаю, пожалею. Сначала. Буду в России неделями рыдать в подушку. Но время исцелит меня. Позже я буду вздыхать с облегчением.
Или он собрался пойти в контратаку? Отомстить за шантаж в моем исполнении? Тревога царапнула по нервам. Демид откинул мою руку.
И я почувствовала всю необратимость момента. Все? Как в замедленной съемке он отступил на шаг, злость угасала в его
Кажется, я слишком быстро начинала жалеть... Под ребрами заныла тягучая агония. Я стиснула пальцы в кулаки, чтобы унизительно не броситься вперед и не начать умолять его забыть обо всем, что я говорила.
— Пожалуй, ты права. Мне стоило бы поискать другую.
Его слова будто удар под дых ботинком. Пол пошатнулся под ногами. Демид горько усмехнулся от моей реакции.
— Мы слишком разные. Г лавное между нами различие в том, что если я наметил цель, я иду до конца. Я никогда не сдаюсь.
К чему он это говорил? К тому, что я его недостойна? Что я должна была разбиться в лепешку, но добиться его? Да пошел он! Только лишний раз подтвердил, что отношения для него что угодно, но не любовь.
— Борис принесет тебе билет на самолет, охрана сопроводит в аэропорт. Не нужно продавать вещи — выберешь любую квартиру в России, и я куплю ее. О разводе можешь не беспокоиться — мои адвокаты все сделают.
Сейчас ведь должно омыть тело облегчение. Боль должна хоть немного начать затихать. Мне дают свободу. Сухим, безэмоциональным тоном. Я добилась. Но сердце бешено подскакивало в груди, дрожь заколотила тело.
Облегчение появится позже, да. Когда увижу родные просторы, когда выплачу все слезы. Сейчас я не моргала, боялась пропустить хоть один миг, уставилась на то, как Демид разворачивается к двери и уходит.
Подо мной словно разверзлась земля, и я проваливалась в пропасть. Рот приоткрылся, то ли в немом крике, то ли в желании что -то сказать. Что? Я онемела. Рука дернулась вперед, словно в попытке поймать, не отпускать.
Демид взялся за ручку двери и слегка обернулся. Меня окатило колючей волной. А под сердцем будто птичка защекотала крыльями. Он задержался, чтобы.
— Можешь уже собирать вещи.
С хлопком двери меня подкосило. Я рухнула на пол, чувствуя, как разрываюсь на тысячи мелких кусочков. То, как я страдала прежде, — чепуха. Вот эта боль, сейчас, самая невыносимая.
Собирать вещи? Я не смогу собрать себя, не смогу подняться, ползти, руки-ноги не слушались, точно переломались. Казалось, притяжение обозлилось на меня, оно придавливало меня к устланному ковром полу с такой силой, будто хотело, чтобы я его собой проломила.
Слезы струились по щекам, выжигая горячей солью кожу. Больше я не увижу Демида. Больше он не подарит мне даже тех редких крупиц счастья. Больше не буду дышать его запахом, напитываться им, как ненормальная. Больше не.
Разве я не этого хотела?! Я выписала себе мысленный подсрачник. Вставай, Лиза, и иди на радостях собирать чемодан. Что-то должно поднять меня, вынуть из лужи горькой печали. Радость! Хоть капля ее должна быть. Хоть капля...
Но ничего нет. Ни единого проблеска в черноте, что заполнила все внутри, каждую венку, каждую клетку. И будущее показывало траекторию полета самолета, у которого отказал двигатель.