Фиктивная жена

Шагаева Наталья

— Это нам не помешает, — заявляет она, поднимается с места, ставит бокал на стойку и направляется в сторону спальни. Ножки красивые, бедрами виляет. Хулиганка. Сжимаю подлокотники, чтобы удержать себя на месте и не поймать этого котенка. Требую от нее четких ответов, потому что вдруг стало важным. Чертовски важным.

Перед самой дверью Милана оборачивается.

— Я сказала Платону, что он очень дорог мне, но как друг и хороший человек, не более, — выдает она и скрывается за дверями спальни.

И меня вдруг отпускает. Смеюсь над

собой, запрокидывая голову, а потом тру лицо. Я взрослый мужчина, а обманываться с моей стороны глупо и неуместно. Но девочка меня ой как зацепила. Хочу.

ГЛАВА 17

Мирон

— В общем, всю последнюю неделю Платон зависает с Марьяной, — Арон покачивается в кресле, играя серебряной зажигалкой с выгравированным черепом.

— Марьяна? — не понимаю, о ком он, отодвигаю папку с документами, откидываясь в своем рабочем кресле. Мы у меня в офисе на двадцать пятом этаже бизнес-центра. Нашей компании принадлежит весь этаж.

— Ну, ты ее видел, такая блондинка с силиконовой грудью и губами. Инста-дива, не пропускает ни одного светского сборища. Ищет себе жертву с толстым кошельком. Вложила в себя кучу бабок. Нужно отбивать и приумножать вложения, — усмехается Арон, достает сигарету, но не прикуривает, просто крутит ее пальцами.

— А, что-то такое припоминаю, — взмахиваю рукой, призывая его продолжать.

— Наш малой сейчас – отличная жертва для этой хищницы. Отрываются они по полной: клубы, частные вечеринки и тому подобное, ночует он у нее.

— Ну и пусть развлекается. В его возрасте положено иметь все, что движется. Не дурак, думаю, не забывает предохраняться. Иногда даже полезны такие отрывы. Может, в себя придет.

После нашего возвращения из Таллина Платон так и не появлялся дома. Арон за ним присматривает. Платона незаметно охраняют. Арон что-то вроде начальника нашей безопасности и специалиста по решению конфликтов, иногда не очень законным способом. Такую работу я не могу доверить посторонними. Да и Арон лучший в своем деле.

— То, что она может отлично его развлечь, это я не сомневаюсь. Я сам с ней зависал неделю. Марьяна профессионалка, отымеет так, что забудешь, как зовут, — ржет Арон. — Но она хитрая стерва. Как бы не отымела его мозги.

— Думаешь, настолько опасна? — прищуриваюсь, подаваясь вперед.

— Для нас с тобой – нет. Попользовали и выкинули. На ней клейма негде ставить. Для уязвленной и еще не окрепшей психики Платона – да. Он же назло тебе на ней женится, не дай бог. Она его так обработает… — Арон качает головой.

Задумываюсь. Арон прав. Начну давить на Платона – вообще запишет меня во враги, он и так уже записал. И будет делать все наперекор. Его импульсивность бежит вперёд него. Встаю с кресла, прохожусь по кабинету, останавливаюсь возле окна: сегодня опять льет дождь.

— Следи за ним пока. Если заиграется – надавим.

—

Давить нельзя – ему мозги нужно промывать.

— Я для него сейчас не авторитет. Не на него надавим, а на барышню, чтобы слилась.

— Вершить судьбы – высшая степень власти, — ухмыляется Арон.

— У тебя есть другие варианты? Или ты хочешь сноху-проститутку?! — начинаю злиться.

— Нет, все правильно. Все правильно, Мир. Но так выходит, что ты являешься вершителем его судьбы. На одной девушке женился, вторую хочешь задавить… Забавно выходит.

— Ничего забавного не вижу, — холодно отзываюсь я, смотря, как город заливает проливной дождь. — Так выходит… обострять отношения с братом я не хочу. Помнишь, как он в детстве ногу себе распорол, а мы до последнего пытались скрыть это от родителей, потому что не уследили за ним? В больницу его сами повезли.

— Помню…

— Так вот, незадолго до смерти, в этом самом кабинете отец просил меня присматривать за Платоном, направлять, а когда выучится – втянуть его в компанию. Я не придал этому значения, поскольку не полагал, что отец так быстро нас покинет…

Слышу, как Арон поднимается с кресла и подходит ко мне, тоже всматриваясь в окно.

— У каждого должен быть свой опыт. Это закаляет характер. Так что все правильно, пусть учится принимать потери и учится бороться, в первую очередь с собой и своими разочарованиями. Я присмотрю за ним, Мир.

Киваю, где-то он прав. Арон щелкает зажигалкой, прикуривая сигарету.

— Вон из моего кабинета! — отмахиваюсь от дыма.

— С удовольствием, пойду устрою охране внеплановые учения, — ухмыляется брат и идет на выход. Внеплановыми учениями Арон называет небольшую диверсию, которую сам же и устраивает, а потом наблюдает, как охрана с ней справляется.

— Зачетная задница, — вдруг произносит он. Оборачиваюсь и вижу, как в кабинет входит Ника. На ней кожаные штаны в обтяжку, шпильки, белая блузка, алые губы и строгая прическа. Ника чувствует тонкую грань между сексуальностью и вульгарностью и никогда ее не переходит.

— Язык откушу, — выдает ему Ника.

— Это был комплимент, если что, — смеется Арон. Ника цокает и захлопывает перед его носом дверь.

Сажусь назад в рабочее кресло, откидываюсь и наблюдаю, как Ника кидает сумочку на кожаный диван в зоне отдыха и проходится по кабинету. Молчим, осматривая друг друга.

Ника голодная, дышит глубоко, опуская взгляд на мои руки, на пальцы, играющие с ручкой. Мужские руки – ее фетиш. Поскольку я не разрешаю ей афишировать нашу связь, она выставляет в социальные сети фото только с моими руками и запястья с часами. Каждую нашу встречу она делала очередную порцию снимков – это своего рода ее стиль в «инсте». Моя ладонь на ее бедре в стрингах, или прикрывающая голую грудь, или мои руки на руле, или на ее ноге и еще много всего. Я разрешал ей играться. А сейчас она рассматривает мою правую руку, видимо, зависая на обручальном кольце.