Филант
Шрифт:
– Хуёвый я отец, Рябый, три раза сына просрал...
– Базиль изливал другу душу, еле ворочая языком, после, кажется, четвёртой бутылки водки.
– Как три? Ты разве его не только что нашёл?
– пытался сфокусировать взгляд не менее укушаный товарищ.
– А-а, это та-ада ещё, - махнул рукой здоровяк, - та-а-м...
– указал пальцем куда-то неопределённо.
Закурил.
– Денег захотелось, больших и лёгких, вот как тебе, - усмехнулся, - гастролировал я как-то в Славинске и квартировался на хате у одной там, - неопределённо покрутил рукой и махнул.
– Ну, баба, вроде, не чё так, но выпить любила. А как выпьет... Ай, ну
Рябый дотянулся до бутылки, налил ему и себе. Стукнули посудой, выпили.
– И чё, как понимаю, ни хуя, никакого аборта она не сделала?
– Рябый сунул кусок колбасы в рот, внимательно глядя на друга.
– Не-а. Приезжаю я на гастроли на следующий год, ну, и по старой дружбе, думаю, дай зайду, то-сё там, сам понимаешь... Девка она видная... была...
– вздохнул.
– Ну, прихожу, а она с малым, - выставив вперёд нижнюю губу, развёл руками.
– В грудь пяткой бьёт, мол точно твой и без базару, а я чё, дурак, я на анализы кровь у него утром взял... Чё?! Да не смотри ты на меня так, чистый шприц, из упаковки и немножко совсем, чисто для анализа. Знакомый у меня один был, должничок мой, жинка у него эти ДНКа делает, вот я и подкатил к нему, в счёт долга.
– Снова закурил.
– Мой пацан оказался, прикинь! Действительно, мой! Девяносто девять и девять десятых совпадение ДНКа!
– В порыве эмоций хлопнул ладонью о стол, перевернув пепельницу и тарелку с овощной нарезкой.
– Говорю ей: «Ну, отдай пацана, какая из тебя мать!». А эта дура рогом упёрлась, мол, НЕТ! И всё тут. Ну, думаю, подожди ты, ща дела закончу свои и заберу тебя вместе с сыном, да глотку, нах, на узел, ну, чтобы не бухала.
Рябый поддался чуть вперёд и округлил глаза.
– Закодировать хотел её. А ты чего подумал?
Рябый пьяненько захихикал и провёл ребром ладони по горлу.
– Не-е-е, ну, зачем, если закодировать можно, - отмахнулся он от друга.
– И чего дальше-то?
– Спросил друг, улыбаясь и наливая новую партию беленькой.
– А ничё. Повязали меня.
– Взял рюмку, стукнули, выпили.
– Отсидел пять лет, вышел по УДО, приехал в Славинск, а Ленки - нема..., - развёл руками в стороны.
– Свалила?
– Не-а. Померла. Спилась, нах, - махнул ладонью, - к чёртовой матери, и сдохла. А малого - в дет дом. Соседи рассказали, что ещё до её смерти забрали, прав лишили, материнских. Ну, я ноги в руки и туда, мол, так и так, отец я, родный, справку эту, ДНКа которая, в нос им сую. А они, суки, ты, мол, родитель ненадёжный, сидевший и харя у тебя бандитская, таким мы детей не даём! Прикинь!
– Идите, Вы, Котов Павел Денисович лесом, к такой-то матери... говорит..., - собрав четыре морщины на лбу и брови домиком, Базиль посмотрел на друга взглядом сенбернара.
– Ик... шкуры...
– Рябый, уже пошатываясь, потянулся за бутылкой.
– Угу... Вот, - Базиль полез во внутренний карман доставать фото, - только это и дали. Директриса сказала, чтобы я к нему даже на свиданку не приходил, если не хочу мальчику жизнь сломать и пустить его по той же дорожке, что и родители его... ну, мы, мол, с Ленкой...
– тряхнул головой, скидывая алкогольную одурь.
– Вот, говорит, на память возьми, но к сыну лучше не подходи, пусть человеком растёт. Вот так...
–
– А я украсть его хотел, знаешь... Думал, только, что денег нет, поэтому ждал... Федька, коришь давний, банкира жирного хату выставить предложил...
– закусив, смачно рыгнул.
– Дай, угадаю, - ухмыльнулся косой улыбкой Рябый, - и тебя снова... ик... повязали!
– А вот и ни хуя!
– Хлопнул ладонью о столешницу, угодив прямо в рассыпанное ранее.
Сфокусировав зрение, внимательно посмотрел на ладонь и обтёр о штанину. Закурил.
– Залегли мы на дачке, у одного там, пока не утихнет всё... Утром просыпаюсь, а вокруг туман этот, вонючий. Я-то думал, что это хим-атака какая, или авария, а оно вон как... Сюда попал...
Взрывник выпрямился и тут же рефлекторно прижался к стене. На втором этаже развалин кто-то неосторожно зашуршал бетонным крошевом. Примерно минуту он выжидал, но шуршание не повторилось, и мальчик осторожно двинулся вдоль стены.
Второй раз зашуршало где-то за стеной. Взрывник остановился и нащупал рукоять ножа. В двух шагах впереди стена была разрушена, и если «шуршавчик» намеревался атаковать, выпрыгнуть из пролома было для него оптимальным вариантом. Мальчишка медленно вытянул нож из ножен, встал у пролома спиной к стене и приготовился к отражению атаки.
Щебень хрустнул снова, громче прежнего, и Взрывник нанёс удар практически наугад, целясь в центр пролома. Высоту он угадал, силу удара рассчитал верно, а финальное движение клинка сверху вниз и с проворотом резко на себя обеспечило пацану полную уверенность в быстрой победе.
Выпрыгнувший из дыры начинающий бегун напоролся на нож животом, оглушительно взвизгнул и покатился по земле, оставляя широкий кровавый след и цепляясь за бетонные обломки петлями вывалившихся из раны кишок. Пацан прыгнул почти с тем же проворством, что и бегун, и прижал шею человекоподобного мутанта к земле коленом. Враг захрипел, забился в конвульсиях, едва не скинув с себя лёгкое тело, но мальчишка резко усилил давление, шея заражённого хрустнула, и мутант затих.
Взрывник мгновенно вскрыл споровой мешок и, не разбираясь, сунул его содержимое в карман брюк. Отскочив от трупа, снова прижался к стене и обратился в слух. Похоже, этот урод охотился в одиночку, больше в полумраке развалин никто не шуршал. Мальчик выждал несколько секунд и снова двинулся дальше.
Пробежав немного по коридору, выглянул в дверной проём. На улице стояли три «бесштанных» пустыша, мерно раскачивающихся, перекатываясь с пятки на носок. Попасть в поле зрения этих тварей было крайне нежелательно. Ножом от всех не отмашешься, а огнестрела у него не было. Прикинув дальнейший маршрут, мальчишка полез через нагромождение обвалившихся бетонных перекрытий, цепляясь за торчащую арматуру, подтянулся и вполз на второй этаж.
Взрывник прошёл вдоль длинной стены и остановился, тоскливо взглянув в серое небо.
Здание резко обрывалось, словно огромный крокодил откусил половину, неровно кромсая края.
До земли всего каких-то три метра, но куча бетонного мусора, встречающая снизу острыми краями никак не вдохновляла на прыжок. Осмотревшись, мальчишка уцепился за край обрушенной стены и медленно пополз вниз, обдирая живот и задравшийся свитер. Обогнув угол здания, осторожно пошёл вдоль огромной горы мусора, стараясь ступать как можно тише, замирая и прислушиваясь после каждого своего шага. Видимо, это то, что когда-то было второй частью дома.