Филе из Золотого Петушка

Донцова Дарья

А-а-а-а…

Моментально, откуда ни возьмись, налетел народ.

– Врача надо! – советовали одни.

– Зачем он ему, милицию зовите, – говорили другие.

Третьи просто визжали, повышая ажиотаж.

Я сползла со скамейки и стала протискиваться сквозь плотную людскую массу к выходу. Андрею уже не помочь, мне надо бежать назад, к Виктории Евгеньевне.

Глава 16

Никогда до сих пор я не носилась по улицам с такой скоростью. Дух перевела только перед дверью с номером «72». В правом боку кололо, в висках стучало, перед глазами тряслась черная сетка.

Палец

жал и жал на кнопочку. Ни малейшего шороха не донеслось из квартиры. Внезапно мне стало страшно, так что я вцепилась в перила. Господи, во что же меня втянула Настена Чердынцева? За каким чертом я согласилась ехать вместо нее на свидание к Великому Дракону? Почему была столь глупа?

Внезапно дверь напротив распахнулась, и из нее выглянула женщина в длинной майке с надписью «Институт тонких технологий».

– Вы Викторию Евгеньевну ждете?

Я кивнула.

– Она к метро за хлебом пошла, – объяснила соседка, – и мне предложила купить. Виктория Евгеньевна такая приветливая, знает, что я с внуком сижу, вот и выручает. Вы постойте, она скоро придет, если, конечно, не решит на скамеечке посидеть, в скверике.

– Где Виктория Евгеньевна покупает хлеб? – подпрыгивая от нетерпения, спросила я.

– А все мы в одно место бегаем, тут, рядом!

– И куда же?!

– Через двор направо, – пояснила соседка, – там ларек стоит, горячими батонами торгуют, на тридцать копеек дешевле, чем у метро, просто…

Не дослушав ее, я ринулась вниз, выбралась во двор и побежала направо, свернула за угол и увидела небольшой, пустой в этот вечерний час скверик. Наверное, утром и днем тут полно матерей с детьми. Сейчас же три лавочки пустовали, на четвертой сидела Виктория Евгеньевна.

Я подбежала к старушке и даже не вздрогнула – уже стала привыкать к этому жуткому зрелищу: выпученным глазам, отвисшей челюсти и вывалившемуся языку…

Бедная Виктория Евгеньевна, самоуверенная, как все пожилые люди, не послушалась меня, отправилась за своим батоном и стала очередной жертвой равнодушного киллера. На смену жалости пришло отчаяние. Господи, мне-то что делать?

Остался лишь один человек, способный пролить свет на эту историю, Костик. Мне во что бы то ни стало нужно добраться до него раньше, чем это сделает убийца. Но где взять его координаты?

В салоне? Не факт, что они там есть.

Внезапно мой взгляд упал на сумочку, которая лежала рядом с телом Виктории Евгеньевны на скамейке. Я схватила ее и открыла. Внутри я увидела два батона в целлофане и портмоне. В потертом кошелке нашла паспорт, две десятирублевки и ключи. Я схватила их, оставила сумку с паспортом и хлебом около тела несчастной старухи и понеслась назад, в дом с кариатидами.

Конечно, надо бы вызвать милицию, только времени на это у меня нет. Жизнь незнакомого Кости целиком и полностью зависела сейчас от моей расторопности.

Помня о Глазастой соседке, я тихонько подкралась к двери Виктории Евгеньевны, быстро открыла ее, юркнула внутрь и глянула в «глазок».

Любопытная дама не появилась на лестнице. Очевидно, она решила заняться внуком и оторвалась от такого увлекательного дела, как подглядывание за окружающими.

В квартире Виктории Евгеньевны было душно, уходя на улицу, старуха предусмотрительно захлопнула все форточки. Где же она может прятать телефонную книжку? Скорей всего, у себя в спальне или на кухне. На «пищеблоке» было пусто. Там царила хирургическая чистота.

В квартире было

три комнаты. В одной стояли длинный обеденный стол, шесть стульев и пара сервантов. Очевидно, в этом помещении и шла игра. В другой, абсолютно квадратной гостиной с эркером мебель была дорогая, кожаная: диван, кресла и пуфик. В углу стоял домашний кинотеатр.

Спальня оказалась последней по коридору, она была значительно меньше остальных комнат, но обставлена так же хорошо: удобная софа, покрытая пледом «под леопарда». Точь-в-точь такая есть и у нас с Олегом, и я знаю, сколько стоит кровать: дорого, можно было бы купить что-то подешевле. Мы с Куприным выбрали это царское ложе лишь по одной причине. У него поднимается вверх матрац, а под ним расположен очень удобный короб, куда можно сваливать постельные принадлежности.

Еще здесь было трюмо, креслице с гобеленовой обивкой, тумбочка, на которой, о радость, лежала записная книжка. Я схватила ее и уже собралась бежать, но тут из коридора послышались тихий скрип и осторожные шаги.

Плохо понимая, что делаю, я быстро влезла в короб и мгновенно опустила матрац. Стало темно, затем глаза различили лишь тоненькую полоску света. Матрац неплотно примыкал к основанию.

Я прильнула глазом к щели. В голову пришла дикая мысль. Вдруг Виктория Евгеньевна оправилась и вернулась домой? В ту же минуту я отбросила идиотское предположение. Несчастная старуха мертва! Даже если представить на секунду, что она каким-то непостижимым образом воскресла, то ключи-то у меня! Виктория Евгеньевна не могла войти в квартиру, я заперлась изнутри.

Боясь чихнуть и пошевелиться, я лежала на ватном одеяле. Внезапно в поле зрения попали две ноги в черных кроссовках с красными вставками, шнурки у спортивных ботинок были желтые, совершенно попугайская обувь! Ноги потоптались у софы, потом исчезли. Раздался шорох, скрип, шуршащие звуки. Затем тихое пиканье.

Незнакомец решил воспользоваться телефоном.

– Нет, – раздалось красивое сопрано, и я поняла, что это женщина.

Ноги вновь оказались передо мной, постояли на ковре и исчезли. Я пролежала в коробе еще, наверное, полчаса, боясь высунуться наружу, но потом все-таки вылезла и обнаружила, что в квартире никого нет. На трюмо лежала трубка. Телефон у Виктории Евгеньевны тоже оказался такой, как у нас, светло-коричневый, корейского производства, не слишком хороший агрегат, зато недорогой.

Сунув в карман записную книжку, я выползла на лестницу и стала думать, как поступить. Потом положила ключи от квартиры Виктории Евгеньевны на коврик, перед дверью любопытной соседки, нажала на звонок и быстро сбежала на один лестничный пролет вниз.

– Кто там? – донеслось сверху. – Ну и ну, ключи! Виктория Евгеньевна? Вы где? Что случилось-то? Что вы мне их на коврик бросили?

Я осторожно, на цыпочках пошла вниз.

Возле метро, пристроившись за железным вагончиком, в котором быстроглазое и белозубое лицо кавказской национальности грязными руками ловко заворачивало в лепешку куски подозрительного мяса, я вытащила из кармана тоненькую записную книжечку и стала ее листать. Слава богу, у старухи оказался четкий, округлый почерк и ограниченный круг общения. Районная поликлиника, аптека, Анна Ивановна, Сергей Михайлович, домоуправление, водопроводчик, Катюша, Леночка, Мариночка… Имена, без фамилий, шли столбиком. Виктория Евгеньевна не записывала своих друзей по алфавиту. Прачечная, доставка питьевой воды, Андрюша, Костик…