Филе пятнистого оленя
Шрифт:
Не помню, о чем она рассуждала, пока мы шли от офиса. Я сначала слушала очень внимательно — словно готовя себя к визиту в это место. Даже замирала в предвкушении — красиво это все звучало и заманчиво. Две молодые женщины, работницы частной киностудии — одна очень привлекательная, она то есть, вторая — тоже ничего, это я. Потрудились полдня и решили пообедать в уютном маленьком ресторанчике неподалеку, под мостом. «Там просто чудесное место, — так она мне говорила. — Неплохая кухня. И там такие мальчики собираются, ну прелесть просто. Молодые банкиры, бизнесмены — тебе там почаще надо появляться…»
И я слушала и слушала, а ее голос становился все глуше, звуки растягивались и удлинялись, а
Вот тут-то я и допустила ошибку. Только позже поняв, что это была ошибка, — тогда-то и внимания не обратила. Я давно уже привыкла не реагировать на гудки машин. Если, конечно, этот гудок не предупреждающий был, призывающий к осторожности вертящую попкой легкомысленную девицу, ничего не видящую вокруг. Тогда я вздрагивала, озиралась и шарахалась к тротуару, спешно избавляя водителя от лишних волнений.
Но чаще они были другие — кокетливо-заигрывающие, наглые, — и я не принимала их всерьез. Слишком много их было — длинных, протяжных, — которыми одаривали меня мужчины, желающие познакомиться. Пораженные чудесным видением юной блондинки. С круглой попкой, всегда обтянутой туго. С пухлыми ляжками. С маленькими прыгающими грудками, бесстыдно выпяченными вперед. С глазами — круглыми, темно-серыми, как осенний асфальт, — широко открытыми, полными невинной наивности.
Мне очень нравилось так себя ощущать. Идти легко, виляя изо всех сил бедрами, спотыкаясь иногда и повизгивая испуганно и смущенно. Заставляя мужчин оборачиваться, бросаться на помощь, поддерживать под локти. Кидать им полные порочной благодарности взгляды. Кормить их пустыми, не значащими ничего обещаниями. Но даже к тому, что очень нравится, рано или поздно привыкаешь. И я порой не слышала свиста сзади, и не замечала автомобильных сигналов, и не всегда реагировала на брошенные в мою сторону реплики — восхищенные, конечно.
И тут не услышала. Увидела только ее лицо — радостное, счастливое. Улыбку эту — во весь рот. И улыбнулась в ответ неуверенно — не понимая, чем это ее так порадовала.
А потом увидела их — притормозивших прямо рядом с нами. Две противные рожи, склабящиеся нагло. Синеватые бритые черепа, дикие перстни какие-то на пальцах. Увидела и себе сразу сказала, что к таким я и на километр не подойду. А она уже вовсю посылала им воздушные поцелуи, и отвечала что-то на их шутки, и тыкала меня, не глядя, в бок — довольно болезненно тыкала. А потом схватила под локоть и подтащила прямо чуть ли не к машине, и сама наклонилась, и разговаривала о чем-то через опущенное стекло.
Если бы не я, она бы и в машину уселась, наверное. Тем более что они, кажется, предлагали нас подвезти. А я ей помешала — мне казалось, не стоит портить такую чудесную прогулку. Тем более что у нас был план — а она от него собиралась отступить. Но оказалось, что я была не права.
— Да мы бы лучше прямо ко входу подъехали, чем пешком тащиться. Тем более люди приличные — сама же видела. Вежливые такие мальчики. Один из них, между прочим, на тебя таращился. Облизывался прям. А ты что? Гордая такая, что ли? Всему учить тебя надо? Ну и что выиграли? Только ногу натерла…
Будь кто другой на ее месте, я нашлась бы что ответить. Резко и ехидно — чтобы не было больше желания мне выговаривать. Что-нибудь вроде того, что в седьмом классе мне бы это польстило, но я, к сожалению, давно уже вышла из того возраста. Что у меня в жизни было слишком много всего, чтобы я сама могла выбирать мужчин и решать, стоит ли с ними знакомиться.
Но
А когда машина рванула с места, улыбка сползла с ее лица. И дым, вырвавшийся из выхлопной трубы, испортил пряный осенний воздух, наполнил его удушливой гарью. И кадры, казавшиеся мне красивыми, вдруг перестали быть таковыми. Сначала стали черно-белыми, тусклыми, и звук пропал. А потом пленка зашуршала, замельтешили на ней полоски и царапины, а затем она вдруг порвалась с негромким хлопком. И повис грустно изуродованный ее хвостик.
— …Мы о чем с тобой говорили? — Она то озиралась по сторонам, то опять смотрела мне в лицо, строго и укоризненно. — Забыла уже? Надо использовать то, что тебе дано природой. Глупо это терять. Нравишься мужикам — цени это. Я поэтому и сюда тебя привела — здесь непростые бывают люди, здесь есть шанс… Встретишь кого, познакомишься. Чтобы был не из наших старых козлов со студии, не из видеоинженеров, а покруче кто. Чтобы с деньгами был, не жадный. Чтобы тачка была хорошая, квартира. Замуж, может, выйдешь, а может, просто бабки из него тянуть будешь — на любовниц больше тратят, чем на жен. Учись, пока я жива. Со мной не пропадешь. Еще спасибо потом будешь говорить…
Она подняла плечи и посмотрела куда-то в угол. А потом вдруг заговорила уже совсем другим тоном, не глядя на меня, и во взгляде ее появился теплый блеск. И улыбка полетела в тот затемненный угол, посланная кому-то.
Я покосилась туда, понимая, что она заметила что-то важное, может быть, кого-то из тех, о ком говорила. Тусклый свет лежал на глянцевой лысине какого-то мужика, стоящего, как и мы, за столиком, ковыряющего вилкой в тарелке. Черные восточные усы, расстегнутая на груди рубашка, толстенная желтая цепь на шее. Он вдруг подмигнул нам равнодушно и уставился опять в лежащую перед ним газету.
— Не то. Мне показалось, что одет ничего вроде, — да нет, лох какой-то, похоже. Такие нам не нужны. Да, что-то маловато сегодня народу. — Она вздохнула разочарованно. — Пойдем возьмем поесть, что ли? Может, появится кто…
Я смотрела, как она удаляется от стола, покачивая бедрами изящно, откидывая назад волосы. Демонстрируя себя всем, кто здесь был — какой-то компании, лениво пьющей пиво около окна, охраннику в черной форме, подпирающему двери. Даже какому-то подростку, странным образом оказавшемуся там, где положено было быть молодым бизнесменам и банкирам.
Я пошла за ней следом. Следуя ее примеру, взяла исцарапанный поднос, вилку и нож — из железной коробки, где они были свалены в кучу, открытые чужим пальцам. Так же, как и она, приняла от женщины в белом тарелочку с двумя какими-то серыми котлетами, а потом еще одну — с толсто нарезанными огурцами.
А в голову мне все прокрадывалась предательская мысль, что место это не такое уж и престижное, как она говорила. Что тут довольно-таки обшарпанное все и отчего-то вызывающее у меня брезгливость. Что у входа не стояло ни одной машины — то есть все, кто здесь был, пришли сюда пешком. Что посетители какие-то не очень респектабельные. Но я сказала себе, что у меня просто не хватает опыта. Что я много чего не знаю, чтобы судить обо всем этом. Что если здесь сейчас нет молодых банкиров — значит, они еще не пришли. Может, есть не хотели сегодня — а может, какие важные банковские дела помешали.