Филин с железным крылом
Шрифт:
– Он приснился мне, – призналась Антия. – Он сказал, что, когда Солнечный Кормчий сбросит демонов с неба, ему будет чем их встретить. А где филин?
Верн рассмеялся, плавно провел правой рукой по воздуху, и Антия увидела, как ее окутывает серебряная дымка, сгущаясь в сверкающие металлические перья.
Оборотень!
Верн снисходительно улыбнулся, снова повел рукой, и перья исчезли. Вместо железного крыла вновь появился протез. Антии захотелось дотронуться до его руки – она сама не знала почему.
– Я филин, –
Антия кивнула. Сейчас пирамида Ауйле почти не пугала ее. Страх отступил и улегся.
– Да. Утром.
Улыбка Верна сделалась еще шире.
– Хорошо. Что я получу, когда ты выйдешь из ворот на Белых скалах?
Антия пожала плечами. Мысль о том, что она может выжить и вернуть себе корону, казалась ей какой-то странной. Непривычной.
– А что вы хотите? – ответила она вопросом на вопрос. Верн нахмурился, задумался, но было видно, что его все это веселит.
Что могла ему дать девчонка из павшей династии? Что могла бы ему дать королева? Если он способен пройти подземелья и вернуться живым, то он сам возьмет все, что захочет.
– Мышь, – произнес Верн, и дядя Бриннен уставился на него так, словно гость издевался над ними. – Маленькую белую мышь.
Антия вопросительно подняла бровь – и вдруг вспомнила, что мама тоже так делала, когда была удивлена по-настоящему.
– Почему?
– Ну а что еще нужно филину? Маленькую белую мышь. Я не шучу.
– Вы их что, едите? – озадаченно спросила Антия. Верн прикрыл глаза.
– Да, бывает. Я же филин, что мне еще есть? Ну так что? Будет мне мышь?
– Хорошо! – улыбнулась Антия. – Договорились.
– Впрочем, нам надо думать не о мышах, – сообщил Верн, смахивая со своего протеза невидимую пылинку. – Что будем делать, если тебя встретят у выхода вооруженные люди его величества?
А вот этого Антия не ожидала. И предположение Верна ей не понравилось.
– Думаешь, Эвион приложил руку к тому, что Антию выбрали? – нахмурился Бриннен. Верн пожал плечами.
– Почему бы и нет? До этого она была сопливой девчонкой, которая жила с калекой. Никому не нужная. Всеми забытая, – Антии показалось, что левый глаз Верна сверкнул расплавленным золотом. – Девчонок не сажают на трон. Но вот она растет, становится девушкой, и на ней, допустим, может жениться какой-нибудь данвигонский принц как на деве равной крови. И тут получается уже совсем другое дело.
Она не сдержала улыбки. Какой бы равной ни была их кровь, Антия слишком много времени провела в трущобах. Никакой принц не женится на той, которая ставила метки на преступников по заказу Джаккена.
За годы жизни в трущобах с дядей Бринненом и подсчитыванием, как лучше потратить семь серебряных львов, она почти перестала вспоминать о том, кем была. Все об этом забыли, и Антию это устраивало.
Но Эвион никогда и ничего не забывал. Он просто позволил ей жить до поры до времени, и люди считали его милосердным владыкой, который пощадил дитя и не стал преследовать сироту.
– Метки ставят жрецы по воле Неба, – произнес дядя Бриннен, но его голос звучал неуверенно. Верн махнул рукой.
– Я тебя умоляю. Почему в прошлый раз избрали дочь министра финансов? Сам поймешь или подсказать?
– Потому что ее отец настаивал на реформе, – сказала Антия. Верн кивнул.
– Я же говорю, умная девочка. И такую умную выбрали не просто так. Сгинет в подземельях – замечательно. Мертвая святая мученица гораздо лучше подрастающей живой проблемы. И я вновь возвращаюсь к своему вопросу: что будем делать, если у выхода нас будут ждать не со знаменами и угощением, а с оружием?
У Антии даже в животе заныло от волнения.
– С чего ты взял, что данвигонский принц… – начал было дядя Бриннен. Верн улыбнулся.
– Так, летал, кое-что услышал. Данвигону давно нужны земли на юге. Принц Эдвиг женится на наследнице прежней династии, и в перспективе это объединит Таллерию и Данвигон.
– Кто ж ему позволит? – удивилась Антия. – Принц никогда не женится на девчонке с окраин.
Верн посмотрел на нее так, словно она понятия не имела, о чем говорит.
– С ума сойти, – дядя Бриннен рассеянно почесал бровь. – Но ведь никто не возвращался из подземелий. С чего Эвион будет караулить у выхода?
Верн выразительно воздел глаза к потолку.
– С того, что наш государь далеко не дурак, вот с чего. Так что будем делать?
Дядя Бриннен откинулся на спинку дивана и ответил:
– У меня остались надежные друзья. Мы будем ждать вас у Белых ворот. Если что – отобьем.
– Вот и замечательно, – сказал Верн и поднялся. – Что ж, до завтра, ваше высочество. Увидимся у пирамиды!
II
Путь в пирамиде
Антию забрали рано утром, едва рассвело. Обнимая дядю Бриннена на прощание, она разревелась, как ребенок, и плакала, пока мобиль вез ее по влажным после дождя городским дорогам. Всходило солнце, на улицах никого не было, но Антия чувствовала, как на нее смотрят сотни глаз из окон, как ее провожают, как молятся и благодарят.
«Я вернусь», – пообещала она. Глядя в окно, Антия искала летящего филина, но розовеющее небо было чистым и пустым. Должно быть, Верн еще спал.
Мобиль въехал в высокие ворота храмового комплекса. Кругом были кусты роз и пионов, в воздухе плыл тонкий сладкий аромат, и Антию стало мутить. Пирамида Ауйле возвышалась впереди черной громадиной спящего животного. Наверху кружился дымок. Слуга в красной мантии открыл дверцу, Антия вышла и увидела, что ее привезли первой.
Три дня молитв и поста. Потом спуск во тьму.