Филипп Стил
Шрифт:
Прежде всего я отправился в Рио-де-Жанейро и оттуда добрался до того поселка, где жила моя первая пара. Пять недель прошло с тех пор, как я получил последнее письмо от них, до того дня, как я пришел к ним.
И знаете ли вы, куда меня повели, когда я изъявил желание посмотреть на объекты моего опыта? — Он уронил на пол недокуренную папиросу, его голос звучал хрипло. — Как вы думаете, куда меня повели?
— Не знаю, — взволнованно сказал Филипп. — Куда же?
— Меня привели к двум свежим могилам на окраине села. Вскоре я узнал всю историю. Девушка, томясь от безделия, занялась обучением ребят. Она была прямо ангелом. Жалкие, полунагие женщины рассказывали мне все это через переводчика. Дети оплакивали
— Во имя науки было совершено много ошибок, — с трудом промолвил Филипп. — Это была одна из таких ошибок. Ваша теория оказалась неправильной.
— Да, она была неправильной, — сказал доктор несколько тише. — Я спас себя ценой их смерти. Моя теория умерла вместе с ними, и я помчался в Центральную Америку, — его голос понизился почти до шепота. — Ничего не случилось, я нашел ее, к счастью. Я полюбил ее, и моя теория была опровергнута дважды, будь она проклята тысячу раз. Она — моя жена, и я — счастливейший человек из смертных, если бы не эти воспоминания, преследующие меня. Прежде чем жениться на ней, я рассказал ей все, и мы вместе пытались загладить мое преступление.
Я узнал, что у покойного была мать, которую он поддерживал, и что родители девушки живут в Мичигане на маленькой ферме. Мы послали его матери десять тысяч долларов, и ее родителям столько же. А третья пара отправилась сюда. Когда я вернулся с юга, я узнал, что большинство моих чеков было возвращено банку. Я писал письмо за письмом, но не нашел этой пары. Я послал на Север моего агента, но он вернулся ни с чем. В форт Смит они даже не заглядывали. И вот я сам приехал сюда, чтобы найти их. Быть может, вы в ваших последних скитаниях окажете мне содействие. Вот почему я рассказал, вам все это — в надежде, что вы поможете.
Лицо доктора приняло прежнее холодное выражение, и он повернулся к одной из коек.
— А теперь, — сказал он с натянутым смехом, — я приму ваше предложение и лягу спать. Спокойной ночи.
Глава XIV. РЕЗУЛЬТАТЫ ИСПЫТАНИЯ
Прошел уже час после того, как доктор лег, а Филипп все не спал и думал о том, что ему удалось услышать. А когда уснул, ему снилась история доктора. Каким-то неизъяснимым образом эта история произвела на него глубочайшее впечатление, он мучительно хотел узнать, чем кончился эксперимент доктора. Утром он проснулся, горя желанием продолжить вчерашний разговор, но доктор разочаровал его. В течение дня он ни единым словом не касался своей миссии на Севере, и всякий раз, когда Филипп пытался навести разговор на эту тему, он ловко уклонялся, как бы давая понять без слов, что вчерашний разговор исчерпан и что возобновит его только тогда, когда доктору понадобится физическая помощь Филиппа. Доктор напряженно рассказывал о своем доме, о красоте и доброте своей жены и о прибавлении в их семье, которое они ждали к весне. Они говорили на городские темы, о политике, о клубах, о спорте. Доктор не любил общества, хотя благодаря своей профессии принужден был играть в нем некоторую роль. Филипп вполне разделял эту нелюбовь, и это сблизило их еще больше. Они проводили часы за часами, играя в криббедж засаленной
— Там у нас есть шансы найти их, — как бы случайно обронил Филипп, когда они раздевались.
— Шансов мало, но все же поиски начнутся оттуда, — ответил доктор, — я больше надеюсь на Чиппеуей, где я уже напал на след. Я послал туда моего индейца.
Они легли спать. Филипп не знал, сколько времени он проспал, когда его разбудил легкий шум. Совершенно бессознательно, не открывая глаз и не шевелясь, он начал прислушиваться.
Опять раздался шум — тихие, спокойные шаги около его койки. Все еще не шевелясь, он открыл глаза. Керосиновая лампа, которую он, ложась спать, потушил, горела. Освещенный ее тусклым светом доктор стоял полуодетый, напряженно прислушиваясь.
— В чем дело? — спросил Филипп.
Доктор вздрогнул и повернулся к печке.
— Нервы шалят, — сказал он угрюмо. — Я боялся раз будить вас. За последний час я вставал три раза, я слышал какой-то голос.
— Голос?
— Да. Лежа на койке, я готов поклясться, что слышал чей-то отдаленный крик. А когда встаю, ничего не слышу. Я стоял у дверей, пока не замерз.
— Это ветер. Он уже не раз беспокоил меня. Я часто слышал в снежной пустыне его завывание, похожее на то, как плачет ребенок, то на мужской крик. Ложитесь-ка спать.
— Слушайте.
Доктор застыл, повернув голову к двери.
— Неужели это тоже ветер? — спросил он через секунду.
Филипп встал с койки и начал одеваться.
— Одевайтесь и вы, выйдем посмотреть, — сказал он.
Они открыли дверь и вместе вышли из хижины. Небо было обложено тучами. Только одно светлое пятно указывало то место, где должна была находиться луна. С севера дул несильный ветер, изредка взметавший столб снега и опять спадавший до еле слышного шепота. Откуда-то из недр ночи послышался крик:
— Пьер-р-р Торо, Пьер-р-р-р Торо. Эй, Пьер Торо-о-о!
Филипп тотчас же крикнул в ответ, и вновь послышался далекий вопль.
— Я знаю, откуда это, — крикнул доктор, — идемте.
Он нырнул в темноту. Его шуба маячила темным пятном перед глазами Филиппа, который остался стоять, и сложив ладони рупором у рта, крикнул еще раз. Ответа не последовало. Он крикнул второй и третий раз, но никто не ответил.
«Странно, — подумал он, — что бы это могло значить?»
Доктор исчез, и он пошел в том же направлении. Пройдя сотню ярдов, он вновь увидел темное пятно. Доктор стоял, склонившись над телом, лежавшим на снегу.
— Как раз вовремя, — сказал он Филиппу, когда тот подошел. В его голосе не было больше возбуждения. Он звучал холодно и повелительно. — Вы сильней меня, возьмите его за плечи и поднимите голову. Я не думаю, что он замерз, тело совсем теплое и гибкое. Но рубашка у него влажная. Возможно, что это кровь. Держите голову.
Они принесли тело в хижину, и доктор несколькими быстрыми, ловкими, уверенными движениями, изобличавшими многолетнюю привычку, снял с него обе куртки. Тем временем Филипп разглядел лицо человека, лежавшего на койке.
Он привык к виду крови и следам насилия, но тем не менее он содрогнулся, глядя на распростертое перед ним тело. То был молодой человек великолепного сложения, широкоплечий, бритый, с короткими светлыми волосами. Филипп мог только определить, что у незнакомца нет бороды, светлое ли у него лицо или смуглое — он не мог сказать, ибо лицо его от корней волос до подбородка было покрыто запекшейся кровью.
Доктор подошел к нему.
— Скверный вид, — сказал он весело. — Я так и думал, что виной тут не мороз. Учащенное сердцебиение, чрезмерно активный пульс… Дайте-ка горячей воды, Филипп.