Философия и религия Ф.М. Достоевского

Достоевский не всегда был современным, но всегда — со–вечным. Он со–вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со–вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со–вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со–вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном,

божественном, абсолютном; он со–вечен, когда по–мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, богочеловеческий, Для него Богочеловек — смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек=Богочеловек.

Окончательное решение любой проблемы не может не зависеть от конечной, абсолютной цели и смысла истории. Любая, даже наименьшая, проблема своим жизненным, внутренним нервом заходит в вечные проблемы, вплетается в них, ибо всякая тварь и всякое существо тайной своей сущности отражаются в бесконечности, в вечности. Вся вселенная облечена в тайну — вся вселенная и всякая тварь. Это мучительно чувствует Достоевский и тысячеокой душою своею неусыпно бдит над тайной мира, следит и непрестанно твердит: все есть тайна, все есть загадка, и все тайны находятся в органической связи между собой. Все загадки и все тайны составляют один неделимый организм, сердце которого — Бог. In ultima linea все тайны, все проблемы, — считает Достоевский, — сводятся к двум основным «вечным проблемам»: проблеме существования Бога и проблеме бессмертия души. Они имеют в себе невероятно много центростремительной силы, с помощью которой притягивают к себе все остальные проблемы, подчиняют их себе и обусловливают их решение. От решения вечных проблем зависит решение всех остальных проблем, — учит Достоевский. Решение одной вечной проблемы содержит в себе решение и другой. Они всегда находятся в прямой соотнесенности. Если есть Бог — душа бессмертна; если нет Бога — душа смертна.

Решение этих вечных проблем — главное страдание всех отрицательных и положительных героев Достоевского. Через это они осуществляют подход ко всем остальным проблемам; без этого немыслимы они, как немыслим и сам Достоевский. «Существование Бога — главный вопрос, — пишет Достоевский Майкову, — которым я всю жизнь мучился, сознательно и неосознанно».

Герои Достоевского являются воплощением этого главного страдания, этого главного вопроса. Их жизненная забота, их неизбежное занятие — решать главный, вечный вопрос: есть ли Бог, есть ли бессмертие? Без этого они невозможны; без этого они теряют себя. «Я не могу о другом, — признается Кириллов, — я всю жизнь думал об одном. Меня Бог мучил всю жизнь…». Добрый несчастный Митя плачет, рыдает и страстно Алеше исповедуется: «Меня Бог мучит. Одно только это и мучит».

И все остальные мучаются Богом; всех их разъедает это страшное, это вечное мучение. Опосредованно или непосредственно, все они всю жизнь свою сводят к решению проблемы существования Бога и бессмертия души. «Искание Бога», по мнению Достоевского, является целью всех — не только личных, но и народных движений, — целью истории человечества.

Положительное или отрицательное решение вечных проблем предопределяет всю жизнь человека, всю его философию и религию, всю нравственность, весь смысл жизни — таково основное убеждение Достоевского. Отрицательное решение этих проблем, выраженное словами: «Нет Бога, нет бессмертия», составляет сущность всех отрицательных героев Достоевского; а положительное решение: «Есть Бог, есть бессмертие» — составляет сущность его положительных героев. Отрицательное решение вечных проблем неминуемо влечет за собой отрицательные решения всех остальных проблем; обращенное к людям, к твари, оно проявляется как нигилизм. Нигилизм и есть не что иное, как прикладной атеизм. Из философии атеизма неминуемо вытекает мораль нигилизма. Это Достоевский доказывает способом новым и живо–действенным; своим гениальным психологическим анализом, доказательствами он вынуждает признать, что нигилизм есть неминуемое следствие атеизма. Если нет Бога, если нет бессмертия, то нет и добродетели; в таком случае — все позволено.

Положительное решение вечных проблем психологически обеспечивает решение всех остальных проблем; обращенное к людям, к твари, оно проявляется как любовь. Любовь — это прикладное чувствование Бога и чувствование личного бессмертия. Души положительных героев Достоевского сотканы из таких чувствований; поэтому вся их жизнь представляет прекрасную, Богом вытканную ткань. Сердца их наполнены Богом и бессмертием; и все, что из них исходит, божественно и бессмертно. Если есть Бог, если есть бессмертие, то настоящая любовь — реальная возможность; без этого настоящая любовь — психологически и онтологически невозможная возможность.

Каждое чувство, каждую мысль, каждое движение души Достоевский проводит до крайних пределов, чтобы затем слить их с вечными проблемами, Каждую проблему, которую проводит через мятежный свой дух, Достоевский органически соединяет с вечными проблемами и мучается ими, пока не определит их значимость с точки зрения вечности. Вечность дает смысл времени; конечное решение любой проблемы и определение истинной значимости кого бы то ни было или чего бы то ни было возможно лишь sub speciae aeternitatis, а никак и никогда sub speciae temporis.

Вечные проблемы не навязаны человеку, а имманентны человеческому духу. Человек по природе своей насколько физичен, настолько и метафизичен. На самом деле, ничто не является столь метафизическим, как физическое. В переводе на язык Достоевского это бы гласило: нет ничего фантастичнее действительности, реальности. Корни любого физического процесса всегда остаются сокрытыми в метафизической сущности космоса. И сама физика в основе своей метафизична, ибо основывается на гипотезе об «этаре», который «ungreifbar und unbewegluch, йп und fur sich uberchaupt nicht wahmehmbar» (неосязаем и неподвижен и сам по себе вообще незаметен) [1] .

В результате многоаспектного и неповторимого психологического анализа человеческой природы Достоевский приходит к заключению, что идея Бога имманентна человеческому сознанию и что самосознание человека по сути своей есть богосознание. Будучи аналитиком разума человеческого более строгим, нежели Кант, и аналитиком воли человеческой более строгим, нежели Шопенгауэр и Ницше, Достоевский обнаруживает, что человек своей психической организацией предопределен постоянно, внутренно, сознательно и неосознанно, мучиться проблемой Бога. В любом случае, для Достоевского и его героев Бог — это страдание, страстная мука и страстное мучение. «Страшно впасть в руки Бога Живого», а человек — уже потому, что он человек — впадает и впасть должен.

Несомненно, в человеке есть нечто постоянно стремящееся к Богу — то, что невозможно ни сковать, ни полностью уничтожить. Если бы идея Бога, памятование о Боге не было субстанциональной частью человеческого самосознания, богоборцы легко могли бы его уничтожить в себе и во всем человечестве. Однако идея Бога — в центре человеческого сознания; в этом страдание человека, в этом и величие. И без окончательного решения проблемы о Боге, без детального определения своего отношения к Богу человек онтологически не способен окончательно решить какую бы то ни было иную проблему.

Многочисленными способами Достоевский пытается решить эти вечные, эти «проклятые вопросы». Он до пожара доводит этими вопросами души своих героев, которые сгорают в них, страшно мучаясь. Бог для них — это не только идея, но и страсть — пожар, страсть горькая или сладкая. Бог может быть анемичной идеей для иссушенных умов, но для героев Достоевского Он — страсть физическая и духовная: они до крови или борются с Богом, или посвящаются Богу. Для них Бог — это не собрание текстов, которые можно прочитать и проштудировать, это Бог Живой, Который должен жить, это страдание, которое необходимо выстрадать, это боль, которую необходимо перетерпеть. Они идею Бога низводят до страсти, остращивают ее, крестят ее в крови; их Бог мучает; они болеют проблемой Бога, и болезнь их передается другим. Это может ощутить всякий читающий Достоевского. Вся личность их повелительно требует безотлагательного решения проклятой проблемы; и они судорожно, исступленно силятся ее решить — положительно или отрицательно.