Философия истории
Шрифт:
Затем и фигура животного опять превращается в символ, отчасти же в форме иероглифа низводится на степень простого знака. Я упомяну здесь о бесчисленном множестве фигур на египетских памятниках, о ястребах или соколах, жуках, скарабеях и т.д. Неизвестно, символами каких представлений являлись такие фигуры, и нельзя думать, что удастся разрешить этот по существу дела неясный вопрос. Так например утверждают, что навозный жук является символом рождения, солнца и движения солнца, ибис – символом разлива Нила, гриф – символом прорицания, года, сострадания. Странность этих соединений обусловливается тем, что не общее представление выражается в образе, как мы представляем себе поэзию, а наоборот: за {199}исходный пункт берут чувственное воззрение и переносятся в него воображением.
А затем мы видим и то, что представление отрешается от непосредственной фигуры животного и от ее постоянного созерцания, и что то, что в ней лишь предчувствовалось и являлось предметом исканий, становится понятным и ясным.
Итак, мы видим, что Египет был погружен в сосредоточенное замкнутое созерцание природы, довел его до противоречия в себе и формулировал его задачу. Принцип не остается непосредственным, но указывает на иной скрытый в нем внутренний смысл и дух.
Мы видели, что египетский дух стремился высвободиться из природных форм. Однако этот настойчивый, могучий дух не мог ограничиться субъективным представлением содержания, которое мы до сих пор рассматривали, но должен был дойти до внешнего сознания и до внешнего созерцания путем искусства. Для религии вечно единого, бесформенного, искусство является не только чем-то недостаточным, но и чем-то греховным, так как его предметом по существу дела и {200}исключительно оказывается мысль. Но дух, созерцающий особые природные формы и являющийся при этом настойчиво ищущим и творческим духом, превращает непосредственное естественное созерцание, например Нила, Солнца и т.д., в такие образы, к которым причастен дух; он является, как мы видели, символизирующим духом и, будучи таковым, он стремится овладеть этими символами и представить их себе. Чем загадочнее и темнее он для самого себя, тем более он стремится высвободиться из стесненного положения и дойти до объективного представления.
Отличительную особенность египетского духа составляет то, что он является этим великим мастером. Его не привлекает ни пышность, ни игра, ни удовольствие и т.д., но он стремится понять себя, и у него нет иного материала и иной сферы для выяснения себе, чтò он представляет собой, и для реализации себя для себя кроме этого выражения себя в каменных памятниках, и он чертит на камне свои загадки – иероглифы. Есть два рода иероглифов: собственно иероглифы, назначением которых является преимущественно выражение в языке и которые имеют отношение к субъективному представлению; другими иероглифами являются те колоссальные массы архитектурных и скульптурных памятников, которыми покрыт Египет. Если у других народов история состоит из ряда событий, – так например римляне жили в продолжение нескольких веков лишь для завоеваний и занимались покорением народов, – то египтяне создали столь же мощное государство в произведениях искусства, обломки которых доказывают их неразрушимость и оказываются более колоссальными и изумительными, чем все другие древние и новые произведения искусства.
Из этих произведений я упомяну лишь о тех, которые посвящались умершим и которые преимущественно обращают на себя наше внимание. Это огромные углубления, выдолбленные в холмах, тянущихся вдоль Нила возле Фив, подземные жилища, коридоры и комнаты которых наполнены мумиями и которые так же велики, как самые большие из нынешних рудников; затем громадное кладбище на равнине у Саиса со стенами и склепами; далее чудеса света, пирамиды, назначение которых, заключавшееся в том, что в этих огромных кристаллах, имевших правильные геометрические формы, помещались трупы, было вновь точно установлено лишь в новейшее время, хотя относительно этого имеются указания у Геродота и у Диодора; наконец удивительнейший из этих памятников – царские гробницы, одну из которых недавно открыл Бельцони.
Важно выяснить, какое значение это царство мертвых имело для {201}египтянина; по нему можно судить, каковы были его представления о человеке. Ведь в умершем человек
Прежде всего особенно замечательно то, что, по словам Геродота, египтяне впервые выразили мысль, что душа человека бессмертна. Но смысл того, что душа бессмертна, таков: она есть не природа, а нечто иное, дух самостоятелен для себя. У индусов выше всего был переход в абстрактное единство, в ничто; напротив, если субъект свободен, он бесконечен в себе; тогда царство свободного духа есть царство невидимого мира, как у греков Гадес. Он представляется людям прежде всего как царство смерти, египтянам – как царство мертвых.
Из представления о бессмертии духа вытекает, что человеческому индивидууму присуща бесконечная ценность. Просто природное является чем-то разрозненным, оно вполне зависит от иного и существует в ином, но в бессмертии выражается то, что дух бесконечен в самом себе. Это представление мы находим впервые у египтян. Но мы должны упомянуть, что египтяне считали душу еще только атомом, т.е. чем-то конкретно-обособленным. Ведь с этим взглядом непосредственно связано представление о метемпсихозе – представление, согласно которому человеческая душа может обитать и в теле животного. Аристотель упоминает об этом представлении и опровергает его в немногих словах. У всякого субъекта, говорит он, имеются свои особые органы для его деятельности; так, у кузнеца, у плотника – для их ремесел; у человеческой души также имеются свои особые органы, и тело животного не могло бы быть ее телом. Пифагор включил в свое учение и представление о переселении душ, но оно не могло вызывать к себе особого сочувствия у греков, представления которых были конкретнее. У индусов также есть неясное представление о нем, так как они считают последней стадией переход во всеобщую субстанцию. Но у египтян по крайней мере душа, дух является чем-то утвердительным, хотя и абстрактно утвердительным. Период странствования души определяется в 3 тыс. лет; однако египтяне утверждали, что душа, оставшаяся верной Озирису, не подвергается такой деградации (так как они считали переселение души деградацией).
Известно, что египтяне бальзамировали трупы и этим до такой степени предохраняли их от гниения, что они сохранились до настоящего времени и могут остаться в этом состоянии еще несколько {202}тысячелетий. По-видимому это не соответствует их представлению о бессмертии, потому что, если душа существует для себя, сохранение тела является чем-то безразличным. Но против этого можно возразить, что если существует уверенность в том, что душа продолжает существовать по смерти, то следует почтить тело как ее прежнее жилище. Парсы выставляют тела умерших на открытых местах на съедение хищным птицам, но по их представлению душа расплывается во всеобщее. А там, где предполагается, что душа продолжает существовать по смерти, приходится допускать, что и тело причастно этому продолжению существования. У нас конечно придерживаются более высокого мнения о бессмертии души: дух вечен в себе и для себя, его назначением является вечное блаженство. Египтяне сохраняли тела умерших в виде мумий; этим кончались заботы об умерших, а в дальнейшем им уже не воздавалось никаких почестей. По словам Геродота, когда умирал кто-нибудь из египтян, женщины окружали его и громко оплакивали, и представление о бессмертии души не являлось для них утешением, как у нас.
Из того, что было сказано выше о сооружениях для умерших, вытекает, что египтяне, в особенности же их цари, всю жизнь заботились о том, чтобы устроить для себя гробницу и приготовить постоянное жилище для своего тела. Замечательно, что мертвому давалось и все то, в чем он нуждался, для того чтобы заниматься своим делом при жизни: так например, ремесленнику его инструменты; на рисунках гробниц изображается то занятие, которому посвящал себя умерший, так что по этим рисункам можно определить во всех подробностях общественное положение и занятия умершего. Далее было найдено множество мумий с папирусными свитками под мышкой, и прежде это считалось особым сокровищем. Но в этих свитках содержатся лишь подробные описания житейских занятий, в том числе документы, написанные на демотическом языке; они были расшифрованы, и оказалось, что все они являются купчими крепостями на земельные участки и тому подобными документами, в которых точнейшим образом указывалось все, даже канцелярские издержки при заключении купчей крепости. Итак, умершему вручался документ на покупки, сделанные им при жизни. Благодаря этим памятникам мы можем изучить частную жизнь египтян, подобно тому как мы изучаем частную жизнь римлян по развалинам Помпеи и Геркуланума.
По смерти египтянина его судили. Главным изображением на гробницах является суд в царстве мертвых: Озирис, позади которого находится Изида, изображается с весами, а перед ним стоит душа {203}умершего. Но судебное разбирательство над умершим, и не только над частными лицами, а и над царями, производилось самими живыми. Была найдена царская гробница, очень большая и тщательно устроенная: в иероглифах стерто имя главного лица, на барельефах и на рисунках стерта главная фигура, и этому давалось такое объяснение, что на суде над умершим царем ему было отказано в чести быть увековеченным таким образом.