Философия в будуаре
Шрифт:
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Вот они, мужчины, моя дорогая: едва они взглянули на нас - и всё: их желания удовлетворены. А исчезновение желания ведёт их к отвращению, а отвращение - к презрению.
ДОЛЬМАНСЕ, (холодно.) - К чему оскорбления, моя божественная! (Они обнимаются.) Вы обе созданы только для славословия, в каком бы состоянии мужчина ни находился.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Утешься, Эжени. Если мужчины приобрели право игнорировать нас, когда они удовлетворены, не имеем ли и мы право презирать их, когда на то вынуждает нас их поведение? Если Тиберий приносил в жертву Капрее тех, кто только что удовлетворил его страсть, (5) Зингуа, африканская королева, тоже приносила в жертву своих любовников. (6)
ДОЛЬМАНСЕ.
– Эти крайности, весьма примитивные и хорошо мне известные, мы с вами никогда не должны совершать по отношению друг к другу. Волк волка не сожрёт - гласит поговорка она тривиальна, но, тем не менее, справедлива.
Друзья
ЭЖЕНИ.
– О, нет, моя дорогая, я смею ручаться, что Дольмансе не злоупотребит нашей благосклонностью я верю в его порядочность развратника: она - самая надёжная. Но вернём нашего наставника в область его теорий и займёмся, умоляю, пока наши чувства не остыли, тем грандиозным планом, который нас так воспламенил.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Как, ты серьёзно об этом думаешь? А я-то считала, что это лишь игра воображения.
ЭЖЕНИ.
– Это самое сильное веление моего сердца и я не успокоюсь, пока преступление не совершится.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Хорошо-хорошо. Но, подумай, ведь это твоя мать пощади её.
ЭЖЕНИ.
– Это лишь благородное звание!
ДОЛЬМАНСЕ.
– Она права. Разве эта мать думала об Эжени, когда производила её на свет? Мерзавка позволила себя ебать, потому что ей было приятно, а вовсе не потому, что думала об этой девочке. Пусть Эжени действует, как ей вздумается, по отношению к её матери, предоставим ей полную свободу и удовлетворимся уверением, что, до каких бы крайностей она ни дошла, она не должна себя обвинять ни в каком зле.
ЭЖЕНИ.
– Я её ненавижу, я её презираю. У меня тысяча причин для ненависти.
Я хочу лишить её жизни любой ценой!
ДОЛЬМАНСЕ.
– Очень хорошо! Поскольку ваше решение непоколебимо, вы будете удовлетворены, Эжени, даю вам слово. Но прежде, чем вы начнёте действовать, позвольте дать вам несколько исключительно важных советов.
Никому не доверяйте секрета, дорогая, и всегда действуйте одна: нет ничего опасней сообщников - всегда следует остерегаться даже тех, которые, как нам кажется, преданы нам. Макиавелли говорил: Нужно либо никогда не иметь сообщников, либо отделываться от них, как только ты воспользовался их услугами. Но это ещё не всё: обман, Эжени, необходим обман, когда ты вынашиваешь свой замысел. Нужно сблизиться как можно больше со своей жертвой, прежде чем уничтожить её: делай вид, что ты ей сочувствуешь, утешай её, обхаживай, раздели её заботы, поклянись, что обожаешь её более того, убеди её в этом - в подобном случае любая ложь хороша. Нерон ласкал Агриппину на палубе того самого парусника, вместе с которым она должна была быть потоплена. Следуйте его примеру, используйте всякого рода мошенничество, клевету, которые способен изобрести ваш ум. Ложь всегда необходима женщинам, а когда они решают идти на обман, вероломство приобретает для них первостепенную важность.
ЭЖЕНИ.
– Эти советы будут усвоены и, несомненно, использованы на практике.
Но углубимся, прошу вас, в нашу беседу о лжи, которую вы рекомендуете применять женщинам: вы действительно считаете, что она абсолютно необходима в нашем мире?
ДОЛЬМАНСЕ.
– Я не знаю ничего более важного: одна бесспорная истина докажет её незаменимость: все лгут. Позвольте вас спросить, в свете сказанного:
может ли человек искренний не потерпеть крах в обществе лжецов! Если правда, как некоторые заявляют, что добродетель полезна в обществе, то каким образом тот, у кого нет ни воли, ни власти, ни иных даров судьбы - а таких большинство - как же по-вашему, я спрашиваю, подобное существо может обойтись без притворства и обмана, чтобы заполучить для себя те крохи счастья, которые отнимают у него соперники? А в сущности, это и есть добродетель или, скорее, это личина добродетели, которую становится необходимым напяливать человеку, живущему в обществе. Видимость - это всё, что требуется. Не достаточно ли нам демонстрировать лишь свою внешность, когда мы знаем, что все в мире ставят друг другу палки в колёса, насмехаются над ближним и отпихивают друг друга локтями? Кроме того, очевидно, что добродетель полезна только тому, кто ею сам обладает остальные извлекают из неё так мало выгод, что важным становится лишь то, что человек, живущий в обществе, выглядит добродетельным, но является ли он таковым в действительности или нет - уже дело десятое. А вот ложь - это почти всегда гарантия успеха. У лжеца всегда есть изначальное превосходство над тем, с кем он ведёт дело или переписывается: ослепляя его фальшивой видимостью, лжец добивается доверия к себе, и это самое главное:
убеди других довериться тебе - и ты победил.
Если я замечу, что кто-то обманул меня, то в этом только моя вина. И обманщик останется только в выигрыше, ибо я не буду жаловаться из гордости. Его превосходство надо мной будет установлено навсегда, он будет прав, а я буду неправ, он опередит меня, а я - застряну, он - всё, а я ничто, он обогатится, тогда как я разорюсь, короче, всё время возвышаясь надо мной, он завоюет общественное мнение. Едва это произойдёт, бессмысленно взывать к справедливости: меня просто не услышат. Дерзко и непрестанно будем предаваться самой пакостной лжи, давайте рассматривать её как ключ ко всем милостям, ко всем благам, ко всем репутациям и ко всем богатствам. И пусть лёгкое угрызение совести от свершённого одурачивания затмится острым удовольствием, которое нам даёт испытать порочное поведение.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Мне кажется, что на эту тему сказано значительно больше, чем требовалось. Вы убедили Эжени нужно её успокоить и ободрить:
она примется за дело, когда она захочет. А теперь, я думаю, стоит продолжить исследование различных прихотей мужского разврата. Эта область бездонна и давайте углубимся в неё. Мы уже посвятили нашу ученицу в кое-какие тайны практики, так не станем же пренебрегать теорией.
ДОЛЬМАНСЕ.
– Специфика мужского разврата, мадам, вряд ли окажется полезной для изучения девушке, которая, подобно Эжени, не предназначает себя для ремесла проститутки. Она выйдет замуж, и можно ставить десять против одного, что у её мужа не будет необычных наклонностей. Однако если они всё-таки у него обнаружатся, то её поведение должно быть мудрым: надо вести себя любезно и послушно, не теряя чувства юмора. Но с другой стороны, она должна всячески обманывать его и тайно вознаграждать себя. Вот, пожалуй, и всё. Если же, Эжени, вы желаете проанализировать причуды мужской страсти, мы можем для простоты свести их к трём: содомии, святотатственным прихотям и жестокости. Первая страсть стала теперь повсеместной добавим несколько соображений к тому, что уже было сказано. Содомия делится на две категории:
активную и пассивную. Мужчина, ебущий в жопу мальчика или женщину, является активным содомитом, а когда выжопливают его - он становится пассивным. Часто возникает вопрос: какой из способов более сладострастный?
Разумеется, пассивная содомия, поскольку наслаждаешься одновременно и спереди, и сзади. Как сладко менять пол, как восхитительно подражать шлюхе, отдаваться мужчине, который обращается с нами, как с женщиной, называть его своим возлюбленным и открыто объявлять себя его любовницей! Ах! Милые подружки, какое это сладострастье! Но, Эжени, ограничимся несколькими замечаниями, относящимися только к женщинам, которые, по нашему примеру, хотят насладиться таким же способом. Я, Эжени, уже познакомил вас с атакой с тыла и убедился, что скоро вы преуспеете в таких сражениях. Отдавайте им все свои силы, ибо на острове Цитеры они происходят беспрестанно. Я совершенно уверен, что вы последуете моим наставлениям. Я ограничусь двумя-тремя советами, необходимыми любой женщине, которая решила посвятить себя только этому виду наслаждения или подобным ему. Прежде всего позаботьтесь о себе:
нужно настоять, чтобы вам всё время дрочили клитор, пока вас выжопливают:
нет более гармоничного сочетания двух наслаждений. Не следует спринцеваться, вытираться простынями и подтираться полотенцами, после того, как вас выебли таким способом. Зад должен быть всегда открыт и тем самым вызывать желание и возбуждение, которое легко пренебрегает чистоплотностью. Даже трудно представить, как долго возможно длить приятные ощущения. Перед тем, как подставлять жопу, избегайте есть острое и кислое - от этого воспаляется геморрой и введение становится болезненным. Не позволяйте спускать вам в жопу нескольким мужчинам подряд: хотя в горячем воображении смешение сперм видится желанным, для здоровья оно вредно, а часто и опасно избавляйтесь от каждого впрыскивания, прежде чем позволять новому попасть в вас.
ЭЖЕНИ.
– Но если они предназначены попадать мне в пизду, разве это не преступление - изливать не туда?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ.
– Не придумывай, моя сладкая глупышка - нет ничего дурного в том, чтобы мужское семя направлять туда или сюда, в сторону от основного пути ведь размножение не является целью Природы, которая лишь смиряется с ним. С её точки зрения, чем меньше мы размножаемся, тем лучше.
А если мы вовсе не размножаемся, так это лучше всего. Эжени, будь заклятым врагом нудного производства детей и даже в браке направляй в сторону эту коварную жидкость, влияние которой сводится только к тому, чтобы испортить наши фигуры, притупить сладострастные ощущения, иссушить нас, заставить нас поблекнуть, состариться и подорвать наше здоровье. Приучи мужа к этим потерям, соблазни его на то или другое, пусть он увлечётся этим и таким образом не допускай его делать приношения в храм. Скажи ему, что ты ненавидишь детей и продемонстрируй преимущества бездетности. Так что будь осторожна в этом вопросе, моя дорогая должна тебе признаться, что деторождение приводит меня в такой ужас, что я перестану быть твоей подругой, если ты забеременеешь.