Философия в систематическом изложении (сборник)
Шрифт:
Вопрос о методах педагогики не исчерпывается вопросом о противодействии и поддержке. Его важной составной частью является усвоение культурной традиции, т. е. усвоение воспитывающимся поколением ценностей воспитывающего – не только знания и навыков, но также опытности, жизне– и миропонимания, и, если возможно, житейской мудрости; это усвоение, сопровождается, конечно, противодействующей самодеятельностью воспитанника, и оно происходит тем вернее, чем выше его развитие. Преобладание противодействия, естественное в ранней молодости, при своей слишком большой продолжительности свидетельствует о несовершенстве или даже грубости системы воспитания; усвоение традиции в широком смысле этого слова включает в себя все обучение, и поэтому оно играет главную роль и имеет самое длительное значение, но и способствование саморазвитию – это культивирование физической и психической жизни, это лучший и благороднейший способ воспитания – должно занимать почетное место во всяком благородном понимании дела воспитания. В сознании большинства профессиональных воспитателей оно, к сожалению, его еще не занимает и только надеется занять его в будущем.
Исходя из этих общих положений можно было бы многочисленными расходящимися во все стороны нитями охватить всю бесконечную сложность педагогики. При этом можно было бы принять за исходный пункт развитие и культивирование (Pflege) инстинктов, сил и способностей воспитанника, или же отдельные стороны того состояния, которого он должен по возможности достигнуть, как, например, физическую крепость, сильную и здоровую волю, жизненные и здоровые чувства и т. д., или, наконец, можно было бы исходить из тех средств и приемов, которые находятся в распоряжении воспитателей. Вполне очевидно, что эти последние, сообразно нашему подразделению, делятся на способы поддержки или культивирования, противодействия или дисциплинирована и перенесения традиции или обучения. При более точном анализе нужно будет отличать изолирующее, предохраняющее и систематизирующее культивирование от побуждающего и развивающего, и эти оба вида – от поддерживающего и помогающего; также придется отличать изолирующее, стесняющее и подчиняющее дисциплинирование от побуждающего и сдерживающего, и, наконец, надо будет отделить имманентное обучение от случайного и систематического, т. е. от обучения в собственном смысле. Впрочем, быть может, лучше более простое деление на длительное воздействие и на переходное или актуальное.
Если с этой точки зрения мы попытаемся дать краткий обзор педагогических приемов и выставить некоторые нормы, то, конечно, прежде всего нам надо будет остановиться на общем порядке жизни, который окружает ребенка и в который он должен вжиться или которому он должен подчиниться. Необходимость точного порядка и постоянства в распределении дня стоит вне сомнения; она обосновывается не только интересами физического воспитания (в этом отношении в более зрелом возрасте допустимы значительные отступления от обычного дневного распорядка), но главным образом интересами здорового нравственного развития. Постоянство внешней и внутренней жизни находится в несомненной связи. Конечно, необходимо также постоянство характеров окружающих ребенка лиц: внутреннее беспокойство, непостоянство и непоследовательность отражаются на ребенке хуже внешнего беспорядка. Необходимо разумное регулирование сна (раннее ограничение которого является совсем не желательным), питания (причем все сильно возбуждающие продукты должны всегда избегаться), затем одежды (которая, защищая, должна и закалять); регулировка температуры и проветривания комнат относятся также к основным воспитательным приемам. К ним еще относятся и предоставление возможности удовлетворения потребности движения, и соответствующая различным возрастам смена свободных и принудительных занятий (при этом известная помощь в легких домашних работах может быть очень полезной). Если даже местопребывание и материальная состоятельность являются данными величинами, то всегда все же возможно в большей или меньшей степени избежать вытекающих из них отрицательных последствий: большой город и богатство сами по себе имеют как большие преимущества, так и большие опасности; простые условия и формы жизни являются всегда наиболее желательными.
С вопросом о порядке жизни соприкасается вопрос о предохранении и наблюдении за воспитанником не только в физическом, но и в нравственном отношении. Если на наблюдении за физической жизнью лежит обязанность предохранить воспитанника от всевозможных болезней и сильных возбуждений, то наблюдение за нравственной жизнью должно предохранить его от всевозможных искушений, от соприкосновений со всем низким, от отрицательных и пагубных впечатлений, чувственных возбуждений и т. п. Наблюдение за воображением ребенка не менее важно, чем за его реальными впечатлениями, но кроме этого нужно еще в известном смысле следить за мыслями и чувствами. Конечно, отношение многих мыслителей к этому вопросу глубоко различно; еще большие различия мы находим в отношении различных наций, религий, эпох.
За предохранение от всякого скверного влияния стоял, как мы уже это отметили, Платон, а после него – возможно тщательное устранение всего опасного в нравственном отношении было, как это и естественно, основным положением христианского и духовного воспитания, тогда как светское, наоборот, сознательно давало возможность своим воспитанникам соприкасаться со всем, чтобы этим их закалить или же даже приобщить к миру. Филантропы старались нравственно застраховать просвещением и запугиванием. В общем, протестантизм склоняется больше к закаливанию, а католицизм к предохранению: ибо первый больше второго стремится к выработке самостоятельности. Различны, конечно, и их отношения к пробуждению религиозных сомнений. Чтение древней литературы вызывало многие предосторожности: но часто к нему относились и слишком легкомысленно, как, например, по отношению к Теренцию. Обыкновенно к нравственным опасностям относятся легкомысленнее, чем к опасностям, связанным со знакомством с более низко стоящими социальными классами. Наблюдение за чтением по большей части недостаточно. В общем, отношение различных религий аналогично отношению наций, и в отношении к этому вопросу французов и англичан повторяется различие, отмеченное нами у протестантов и католиков.
Особенно важно следить за тем, чтобы воспитательное наблюдение не производилось в виде полицейского надзора или же не ощущалось бы так; исключение допустимо только временно и только в тех случаях, когда воспитанник действительно злоупотребил доверием воспитателя. Оно не должно также быть внешне педантичным, т. е. не должно стремиться во что бы то ни стало подавлять даже мелкие проступки; главной его целью должно быть прежде всего направление ребенка к лучшему жизнепониманию, причем ему, конечно, должна предоставляться известная самостоятельность и свобода суждения. Лучше всего соединить наблюдение с попечением и личным интересом к воспитаннику.
По-видимому, второстепенное, но в действительности глубокое значение имеет приучение, которое даже может быть причислено к основным методам воспитания, в узком смысле. Если оно отчасти происходит незаметно и даже без сознательной роли воспитателя, естественным вживанием ребенка, то, с другой стороны, к нему нужно сознательно стремиться определенным длительным воздействием. Оно действует отчасти предупредительно (ибо отрицательные привычки всегда образуются сами собой), отчасти порабощающе, отчасти поддерживающе. Не все подчиняются ему в одинаковой степени: противодействие воспитанника может считаться как благоприятным, так и неблагоприятным признаком для ребенка. Конечно, наибольшее значение имеет приучение в раннем возрасте. Тогда часто внешние привычки отражаются на формировке внутренних; вспомним, например, о чистоте, стыдливости, благодарности, послушности, приличии, скромности, терпении, к которым впоследствии присоединяются аккуратность, точность, постоянство и владение собой. С другой стороны, не следует стремиться достичь приучением того, что, собственно, должно было бы достигаться свободным развитием; в таких случаях приучение походит скорее на калечение; дрессировка – часто встречаемый, но достойный всяческого порицания суррогат воспитания. Кроме того, и воспитатель сам должен быть свободен от всяких отрицательных привычек; усваиваются ли они его воспитанником или вызывают его критику – в обоих случаях это одинаково вредно.
Влиянию приучивания отчасти аналогично влияние авторитета. Он влияет, конечно, больше на сознательную жизнь и скорее руководит ею, чем побуждает к самостоятельности. В раннем детстве он воплощается в немногих лицах, и его действие основывается на большей силе воли и на более глубоком жизнепонимании. И если в раннем детстве ребенок сам стремится подчиниться кому-нибудь во всех отношениях, то и в более зрелом возрасте он стремится к этому, по крайней мере в известные моменты. Пробуждающаяся самостоятельность вступает в борьбу с стесняющей ее авторитетностью, и эта последняя должна мало-помалу сознательно самоограничиваться. Это должен сделать по крайней мере личный авторитет, господствующий раньше, и уступить место безличным правилам, достойной уважения общей воле, духовным традициям, а также и авторитету великих мыслителей. Со всем этим часто соперничает порабощающая авторитетность детского общества или же некоторых, не всегда этого достойных, его членов – авторитетность, которой дети обыкновенно охотно подчиняются. Нужно помнить еще и то, что авторитет, распределяясь на несколько лиц, теряет свою цельность и силу влияния, что он часто опирается на внешнее право (связанное с должностью) или ощущается как стеснение и давление и иногда даже, при неумелости лиц, в которых он воплощается, вообще теряет свою силу. Добровольное подчинение авторитету, наконец, различно как у различных наций, так и в различные культурные эпохи, и он, собственно, должен руководить только тем, на что у него хватает внутренних сил.
В более абстрактной и вместе с тем более связывающей форме, чем личная власть, проявляется влияние правил (Gesetz): жизнь ребенка должна быть подчинена правилам – должна быть подчинена длительным, связывающим, точно определенным положениям. Их цель, с одной стороны, – правильность функционирования общественной жизни, но главная их заслуга заключается во внутреннем дисциплинировании и укреплении индивидуума. Детское общество в играх охотно перенимает или даже само создает правила. В общей домашней жизни лучше всего, если они проявляются в виде постоянного хорошего распорядка жизни; законы общественной нравственности, как и законы государства, тем авторитетнее становятся для детей, чем более точно им подчиняются окружающие их взрослые. Излишнего изобилия правил нужно избегать даже и тогда, когда, как, например, в школах, нужно поддерживать строгий порядок среди большого количества детей; также надо избегать и частого изменения их, которое, не говоря о других неудобствах, уменьшает авторитетность их создателей. Необходимо также чтобы им действительно подчинялись. При этом, конечно, точное определение наказаний, назначаемых за определенные проступки, ведет за собой нежелательное механизирование отношений; всегда надо было бы стремиться, собственно, к тонкой индивидуализации; только в старых немецких школьных правилах можно найти такое механизирование; явление, аналогичное этому, существует еще и теперь в английских среднеучебных заведениях.
Сильнее, чем правила и законы, всегда действует пример; причем, конечно, его влияние на детей больше, чем на взрослых, хотя и они тоже никогда вполне не освобождаются от его влияния. Очевидно, что пользоваться сознательно его влиянием в воспитании гораздо труднее, чем вышеописанными методами; примеры усваиваются незаметным самоподчинением, которое является следствием способности получать впечатления и потребности подражания; причем – в особенности в известном возрасте – необычное влияет, конечно, сильнее обычного, и, таким образом, недостатки усваиваются скорее, чем положительные качества. В общем, пример действует наиболее сильно в однородном детском обществе; слабое развитие благоприятно для его усвоения; при большой разнородности интенсивность усвоения невелика, но слабее всего она тогда, когда нет, собственно, никакой общей жизни, но только временные механические скопления: в этом случае возникает особого рода оторванность, которую очень трудно преодолеть. В очень многих важных отношениях, быть может, даже самых важных правильное развитие детей зависит почти только от примера взрослых. Таким образом передаются не только внешние формы поведения, но также чувства и суждения, оценки и наклонности, а также и интересы и, более косвенно, чувство долга, работоспособность и аккуратность. Даже отдельные черты характера (например, жизнерадостность) отдельных лиц часто перенимаются окружающими. Конечно, в более зрелом возрасте происходит выбор идеалов, которые воплощаются в великих образах истории и поэзии.