Философские трактаты
Шрифт:
3. Другой род грома — резкий, но не звучный, а скорее, я бы сказал, жестко-неприятно-пронзительный: такой звук мы слышим, когда мяч [из бычьего пузыря] лопается, ударившись о чью-нибудь голову. Такой гром раздается, когда лопается большое, надутое, как шар, облако, выпуская распиравший его дух (spiritus). Вот это и есть собственно громовый удар, внезапный и мощный. От него люди падают замертво; некоторые, правда, остаются в живых, но пребывают в оцепенении и совершенно не в себе; мы зовем их «пораженными громом» или «тронутыми»: ум их стронут со своего места этим небесным звуком.
4. Гром может получаться еще и таким образом: воздух, заключенный в полом облаке и разредившийся от собственного своего движения, расширяется; ему теперь нужно больше места, и он ударяет [в стенки] заключающего его облака, издавая звук. А что? Руки, ударившись друг об друга, издают хлопок; разве не могут произвести такой же звук ударившиеся друг о друга облака, только более громкий, поскольку соударяющиеся [предметы] чрезвычайно велики?
Глава XXVIII
1.
—Прежде всего, звук получается не от всякого соударения — предметы должны быть расположены подобающим образом. Стукни рука об руку тыльными сторонами — никакого хлопка не получится; а если ударишь ладонью о ладонь, получится хлопок; к тому же звуки будут получаться совсем разные в зависимости от того, будешь ли ты хлопать согнутыми в горсть ладонями или распрямленными. Кроме того, чтобы раздался звук, нужно, чтобы облака не просто двигались, но стремительно и с большим напором неслись вперед.
2. Ну и наконец, гора не раскалывает облако, а постепенно разделяет его, отделяя часть за частью по мере того, как оно с ней поравняется. Да ведь и надутый пузырь не всегда издает звук, когда выпускает воздух: если разрезать его ножом, уши не воспримут ни звука; чтобы он зазвучал, надо разорвать его, а не разрезать. То же самое относится и к облакам: они звучат, только если лопнут под большим нажимом. Добавь к этому еще и то, что облака, гонимые ветром на горы, не ломаются, а обволакивают их и разделяются на множество частей отдельными выступами горы, деревьями и их ветвями, кустарниками, острыми торчащими скалами, так что весь воздух, какой в них есть, выходит в разные стороны; а зашуметь он может, только если вырвется весь сразу.
3. Чтобы понять это, вспомни, что ветер, рассекаемый стоящим на его пути деревом, свистит, а не гремит; чтобы раздался звук, какой мы слышим при громе, нужен очень мощный удар, и надо, чтобы все скопление воздуха вырвалось наружу одновременно.
Глава XXIX
Кроме того, воздух по природе подходит для произведения звуков. В самом деле, что такое голос, или звук, как не получивший удар [и устремленный вперед] воздух (spiritus)? Итак, нужно, чтобы сошлись с двух сторон облака, причем облака полые и натянутые. Ты ведь замечал, насколько пустые предметы звучнее полных, а натянутые — дряблых. Тимпаны и кимвалы одинаково звучны: первые ударяют по сопротивляющемуся воздуху по ту сторону [туго натянутой кожи]; вторые звенят не потому, что сделаны из меди, а потому, что она полая.
Глава XXX
1. Некоторые, в том числе Асклепиодот, считают, что гром и молния могут высекаться и при соударении некоторых других тел. Однажды загорелась великим огнем Этна, извергла огромное количество горящего песка, пепел затмил дневной свет, внезапная ночь устрашила народы. Говорят, тогда много было громов и молний, получавшихся из соударения сухих тел, а не облаков, ибо малоправдоподобно, чтобы там, в столь раскаленном воздухе, были какие-нибудь облака.
2. Некогда Камбис послал войско к Аммону [316] ; на него, как снег, посыпался взметенный Австром [317] песок, покрыл его и замел; похоже, что и тогда были гром и молния, вызванные трением и соударением песчинок.
3. Такое мнение отнюдь не противоречит нашему положению. Ведь мы сказали, что земля испускает тела и той и другой природы, так что в воздухе носятся и сухие и влажные [частицы]; и когда случится им составить облако, оно, конечно, получается тверже и плотнее, чем если бы оно соткалось из одного только духа (spiritus). Такое облако может лопнуть с громким звуком.
316
Об этом походе рассказывает Геродот, 2, 26.
317
Австр — южный ветер.
4. Эти [частицы] — появились ли они в воздухе вместе с дымом пожаров, или были взметены с земли ветром — непременно должны прежде составить облако, и лишь потом могут произвести звук. Облако же может составиться как из влажных, так и из сухих [частиц], ибо облако, как я уже сказал, есть сгущение плотного воздуха.
Глава XXXI
1. Что касается прочих свойств молнии, то дела ее, если присмотришься к ним внимательно, поистине удивительны и не оставляют никаких сомнений в ее божественном происхождении и редком могуществе. Серебро, запертое в шкатулке, оказывается расплавленным, причем на шкатулке не остается ни следа, ни царапины; меч становится жидким в ножнах и с неповрежденного древка копья по капле стекает все железо; когда молния расколет винную бочку, вино стоит, не разливаясь, впрочем, однако, не долее трех дней [318] .
318
О действиях, производимых молнией
У Сенеки поведение вина и глиняной запечатанной бочки, в которой оно хранится, описывается прямо наоборот: бочка разбивается, а вино застывает (rigor) и не разливается в течение трех дней — «stat fracto dolio uinum nec ultra triduum ille rigor durat» (См. также гл. 32 — о том, что вино от удара молнии замерзает, а растаяв через три дня, оказывается ядовитым). По-видимому, общий греческий источник истолкован Лукрецием и Сенекой по-разному (здесь едва ли можно предполагать собственный опыт писателей). Более точен Лукреций — ср. у Плиния, Естественная история, 2, 137: «Бочки оказываются пустыми, при том, что крышки остаются нетронутыми (запечатанными) и никаких других следов тоже нет» (tertium [sc. fulminum genus] est quod clarum vocant, mirificae maxime naturae, quo dolia exhauriuntur intactis operimentis nulloque alio vestigio relicto, aurum et aes et argentum liquatur intus, sacculis ipsis nullo modo ambustis ac ne confuso quidem signo cerae. Marcia, princeps Romanorum, icta gravida partu exanimato ipsa citra ullum aliud incommodum vixit).
2. Примечательно также то, что у всех пораженных молнией людей и животных голова смотрит в ту сторону, где вышла молния, а когда бывают поражены деревья, щепки летят навстречу молнии. Более того: у ядовитых змей и других смертоносных животных от удара молнии пропадает яд. Спрашивается, откуда я это знаю? — В ядовитых телах не заводятся черви; но, пораженные молнией, они уже через несколько дней кишат червями.
Глава XXXII
1. А разве не удивительно, что молнии предсказывают будущее [319] , причем не указывают только на одно какое-нибудь событие, но часто возвещают длинную череду грядущих судеб, и знаки их при этом куда яснее и очевиднее писаных?
2. На этот счет существует разногласие между нами и этрусками, достигшими наивысшей премудрости в науке толкования молний [320] : мы считаем, что молния вылетает потому, что столкнулись облака; они полагают, что облака сталкиваются для того, чтобы вылетела молния; ибо они возводят все непосредственно к богу, и с их точки зрения все происходящее не потому является знамением, что происходит, а, напротив, происходит для того, чтобы служить знамением. Но так или иначе, происходят-то они все равно тем же самым образом — является ли знаменование будущего их целью или их следствием.
319
Удивительно, что Сенека здесь ни разу не ссылается на своего предшественника Цицерона и его труд «О предсказании будущего» (или «О гадании» — De divinatione), хотя не раз повторяет его формулировки почти дословно. Возможно, дело в том, что Цицерон следует академической традиции и отвергает стоическое учение о предсказаниях.
320
По-видимому, почти все приемы гадания у римлян были заимствованы у этрусков — в первую очередь, гадания по птицам и по внутренностям жертвенных животных. О том, что гадание по молниям в особенности этрусская традиция, говорят сами римляне (Цицерон. О гадании, 1, 92, пишет тоже о «наивысшей премудрости» этрусков, обративших внимание на связь между молнией и грядущими за ней событиями; Etruria… scientissime animadvertit; Плиний, 2, 138 и др.).