Философские трактаты
Шрифт:
3. — Но как же могут они быть знамениями, если не посылаются специально для этого? — А так же как птицы предвещают нам удачу, пролетая справа, или неудачу, пролетая слева от нас, хотя никто не посылал их специально для того, чтобы они попались нам на глаза.
—Но птиц тоже послал бог. — По-твоему, он выходит каким-то бездельником, занятым пустяками, если он входит в подробности каждого сна, располагает каждый раз внутренности [для гадания].
4. Тем не менее все это действительно совершается божественной властью, хотя бог и не управляет птичьими крыльями и не складывает в определенный рисунок внутренности каждой скотины под самым топором. Последовательность судеб разворачивается иначе: она повсюду посылает вперед указания на грядущее, из которых одни внятны нам, а другие неизвестны. Все, что происходит, есть знак какой-либо
5. — Но отчего же только орел да ворон, и еще очень немногие птицы удостоились чести предрекать великие события, а все остальные не имеют пророческого голоса в предсказаниях? — Оттого, что некоторые [знаки] еще не освоены искусством [гадания], а некоторые и вовсе не могут быть освоены, так как слишком далеки от нашего образа жизни. А вообще-то нет такого животного, встреча с которым не предсказывала бы чего-нибудь. Но мы, конечно, отмечаем не все знаки, а лишь некоторые.
6. Гадание — дело наблюдателя, и зависит оно от того, кто обратит [на какие-либо знаки] внимание. Так что есть и такие, которые остаются незамеченными.
7. Наблюдения халдеев установили силу пяти звезд [321] ; так неужели ты решишь из-за этого, что столько тысяч других звезд светят просто так? Отчего так часто вкрадываются ошибки в расчеты астрологов, как не оттого, что они препоручают нас немногим светилам, в то время как каждая из находящихся над нами звезд заявляет свои права на какую-то часть нас? Может быть, конечно, более низкие светила оказывают на нас более непосредственное воздействие; а поскольку они часто меняют свое движение, то и на нас влияют по-разному.
321
Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн.
8. Однако и неподвижные, или кажущиеся неподвижными из-за скорости, равной скорости [вращения] вселенной, звезды также имеют власть распоряжаться нами. Каждая из них имеет свою сферу влияния, и действуют они, распределив между собою обязанности; но узнать, в чем именно их влияние заключается, гораздо труднее, чем отрицать его вообще.
Глава XXXIII
Однако вернемся к молниям. Молниеведение делится на три части: наблюдение, истолкование, умилостивление. Первая часть занимается формой молнии, вторая — собственно гаданием, третья — умилостивлением богов, к которым при доброй молнии следует обращаться с просьбами, при недоброй — с заклинаниями, а именно с просьбами исполнить обещанное или с заклинаниями не исполнять угроз.
Глава XXXIV
1. Молнию считают наивысшим из знамений, потому что она своим вмешательством лишает силы все прочие. То, что возвестила она, непреложно, даже если другой знак укажет на что-то иное; любая угроза, возвещенная внутренностями или птицами, снимается, если молния будет благоприятная; напротив, того, что предвещает молния, не опровергнут никакие последующие гадания по птицам или по внутренностям.
2. В этом, мне кажется, люди заблуждаются. Почему? — Потому что не бывает более и менее истинной истины. Если птицы предрекли будущее, то молния не может свести на нет это предсказание, — в противном случае они не предрекли будущего. Ибо я здесь сравниваю не птицу с молнией, а два знака истины, которые равны, если оба обозначают истину. Так что если вмешательство молнии опровергнет то, на что указывали прежде птицегадание или [рисунок] внутренностей, значит, плохо рассмотрели внутренности, неправильно гадали по птицам. Ведь тут не важно, что больше, что могущественнее по природе; если и то и другое — знак истины, то в этом отношении они равны между собой.
3. Если ты скажешь, что пламя сильнее дыма, ты будешь прав; но как знаки, указывающие на огонь, они равносильны. Поэтому если мне скажут: «Всякий раз, когда внутренности будут указывать на одно, а молния на другое, доверять следует больше молнии», — я, пожалуй, соглашусь. Но если скажут: «Первое гадание предсказало
4. Так что неважно, будет ли то, посредством чего мы вопрошаем [будущее], одна и та же вещь или разные: то, о чем мы вопрошаем, одно и то же. Молния не в силах изменить судьбу. Отчего? Оттого, что сама молния — часть судьбы.
Глава XXXV
1. — Хорошо, но если судьба неизменна, к чему же тогда молитвы и обряды умилостивления? — Позволь мне примкнуть к суровой школе тех, кто смеется надо всем этим [322] как над попытками утешить удрученную душу.
322
Стоики, как известно, были фаталисты. «Рационалистический фатализм (сливающийся с механистическим детерминизмом) понимает предопределение как неумолимое сцепление причин и следствий внутри замкнутой каузальной системы… Фатализм оживляется в упадочные и переходные эпохи (поздняя античность, позднее Возрождение и т. д. — вплоть до астрологических увлечений в буржуазном обществе 20 в.)…» (Аверинцев С. С. Фатализм, ФЭС, М., 1983. С. 713—714). Молния — закономерное природное явление, звено вселенской каузальной цепи, и потому часть Фатума — см. гл. 22.
2. Не так вершится воля судеб, нельзя растрогать их мольбою. Свернуть со своего пути не заставит их ни сострадание, ни благодарность. Однажды вступив на свой необратимый путь, они текут, повинуясь предопределению. Как вода в быстрых потоках не возвращается вспять и ни на миг не останавливается, ибо набегающие сзади струи толкают те, что впереди, — так вечная череда сменяющих друг друга вещей крутит колесо судеб, и первый закон для них — не отступать от предрешенного.
Глава XXXVI
—Что же ты разумеешь под судьбой? — Разумею необходимость всех вещей и действий, которую никакой силе не разорвать. Если ты думаешь, что ее можно умолить, принеся в жертву голову белоснежной [323] овечки, ты не понимаешь, что такое божественное. Вы ведь и сами все согласны, что мудрец не может изменить своего решения; так что ж говорить о боге: ибо в то время как мудрец знает, что лучше всего для настоящего, для божества все [времена] — настоящее.
323
Белой, а не черной, потому что молния — небесное явление.
Глава XXXVII
1. Теперь я хочу привести аргументы тех, кто считает нужным заклинать молнии и не сомневается в пользе умилостивительных обрядов, способных, по их мнению, иногда отвратить опасность, иногда — уменьшить ее, иногда отсрочить.
2. Что из этого следует, я разъясню немного позже, покамест же замечу, что такая точка зрения совпадает с нашей [324] , ибо мы тоже считаем, отнюдь не покушаясь на власть и могущество судеб, что обеты приносят пользу. Дело в том, что бессмертные боги оставили кое-что в подвешенном состоянии, с тем чтобы обратить это ко благу, если будут вознесены к богам молитвы, если будут приняты обеты; так что это получается не наперекор судьбе — оно само заключается в судьбе.
324
Это противоречит гл. 35. Стоики — фаталисты, но Сенека — не всегда строгий и последовательный стоик, он слишком склонен к компромиссам. Кроме того, последовательный механистический детерминизм трудно выдержать в философской системе; это не всегда удавалось даже Спинозе.