Философский камень
Шрифт:
— Не смей! — в ужасе воскликнул командир военной полиции. — Они тогда точно всю твою семью…
— ЗАТКНИСЬ!!! — сразу же заорал гвардеец и с ноги вписал в челюсть, после чего добавил ещё ударов по тушке. — ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ!!!
— Не смотри туда, — произнёс я, видя, как Ивашкевич старший покосился в сторону уже плюющегося кровью командира военной полиции. — Продолжай рассказывать. Что значит «подвинуть»? Вы планировали её убить?
— Она слишком много лезла в дела нашей губернии. После же ваших перестановок
— Какие планы?
— Если бы мы только знали… но она явно захотела получить всю политическую власть. Речь не только о киевской губернии, но и территориях Гомеля до Одессы. Наши предприятия попали под угрозу, она забирала наши труды и отдавала их своим приближённым. Моя семья ничего дурного не делала, да и служили мы Российской Империи поколениями, как вы знаете… вернее… это служили родственники по линии жены, а сам я получил титул лишь после реформ…
— Ты хочешь сказать, что малое дворянство просто не поделило зоны влияния с вдовствующей императрицей? Это всё?
— Так эту ситуацию вижу я.
— А покушение?
— У нас нет таких ресурсов. Но я бы никогда не стал участвовать в заговоре против царской семьи. Мне просто нужно было защитить себя и свою семью в борьбе за власть. Если бы я остался один, то… меня бы легко убрали. Поэтому я решил заручиться поддержкой командира военной полиции. Для этого мы и собрались здесь. Обсудить будущее и наши общие планы.
— Угу, то есть ты ни в чём не виноват и вообще патриот, за Царя и Отечеству, ну и ещё православный, разумеется, так?
— Я виноват во многом, но я не коллаборационист и не предатель. Мои сыновья служат в армии, мой бизнес платит двойную ставку в фонд «Долга и право» для поддержки военных. Когда началась война, я первым передал половину своих грузовиков в армию, а остальные возили боеприпасы от моей фабрики, переоборудованной для производства военного снаряжения. Как и я отдаю полный отчёт в том, что с врагом мы пиво пить не станем. Он видит в нас лишь трудовой ресурс, который будет эксплуатироваться. Такой участи для своей страны я не желаю.
— Ты готов умереть за свою страну? — прямо спросил я.
И в этот момент Ивашкевич впервые поднял свою голову. Его жена имела польские корни, кому как не полякам знать о судьбе покорённых? Я тоже был в Варшаве, знаю, что там делали немцы и как они относились к местному населению. Они же даже европейцами не считают ни нас, ни поляков, ни прибалтов. Для них мы варвары, которые даже помпы для траншей не смогли начать производить.
Однако мне же нужно точно знать правду, а я что-то совсем запутался уже.
— Это хорошо, что ты готов умереть за свою страну, — кивнул я, после чего поднялся на ноги и подошёл к лежащему на земле командиру военной полиции. — Держите его, мне нужно провести обряд.
И прямо на глазах семейки Ивашкевичей я начал проводить очень мучительный обряд. Будь я здесь лично, в своём теле с полными силами, то всё прошло бы быстро, однако действуя через марионетку я превращал разум бедолаги в фарш. По кусочкам снимал всё, разрушал рассудок, словно мясник работал по его ментальному телу.
В целом, всё что сказал Ивашкевич подтвердилось. Правда всё же выяснилось, что изначально командир военной полиции планировал не просто «пододвинуть» вдовствующую императрицу, он действительно желал ей смерти, как и мне. Всё из-за того, что я расстрелял лидера местного дворянства, нарушил местные устои.
Только вот остаётся непонятным мотив самой вдовствующей императрицы. Зачем ей власть? В плане, её же и так поддерживает половина Романовых. Её сын буквально наш император. А тут она начала делать перестановки во власти, убирая всех и заменяя их своими людьми. И при этом перестановки весьма сомнительные, как и эффективность оценивается как неоднозначная.
— Ивашкевич, как ты относишься к местному ополчению? — спросил я, вытирая руки: в последний момент кровь командира военной полиции начала хлестать из ушей и глаз, запачкав моё временное тело.
— Я… я знаю что они сделали, однако они помогают охранять внутренний порядок и ни раз выручали нас в борьбе с диверсантами, как и… — Ивашкевич покосился на лежащий рядом труп, после чего промолчал.
— Он хотел сформировать вокруг тебя три батальона ополчения, пользуясь твоей громкой фамилией. Что думаешь?
— Я мог бы это сделать, но не уверен, что согласился бы на такое предложение. Ведь это ополчение… оно наверняка готовилось для возвращения власти местным родам силовым путём. Силовой путь означает кровь и угрозу моей семьи. Я бы не согласился.
— А если я предложу тебе тоже самое?
— Я…
— Не отвечай, подумай до завтра, — произнёс я, после чего дал отмашку гвардейцам. — Всех полицаев на гауптвахту, будем думать, что с ними делать. На место командира военной полиции нужно поставить Владимира.
Ивашкевичей оставили в покое, после чего мы все направились на выход, по дороге я обсуждал детали новых перестановок со своим адъютантом.
— Не уверен, что Владимир справится с такой… деликатной задачей, — говорил Константин, пока мы стояли снаружи, а моё тело начало окончательно разлагаться и разваливаться, словно под воздействием радиации. — Могу предложить кандидатуру…
— При всём уважении, Константин, но вокруг меня и так слишком много людей Соколовых.
— Мы не…
— Я ни в чём вас не обвиняю, но место командира военной полиции займёт Владимир, в котором я не сомневаюсь.