Философский капкан
Шрифт:
— Хорошо… Волдеморт сказал, что ему пришлось убить мою маму, потому что она пыталась помешать ему убить меня. Но зачем ему было убивать меня?
На этот раз Дамблдор вздохнул еще глубже.
— Увы! Первый же твой вопрос я вынужден оставить без ответа. Не сегодня. Не сейчас. Когда–нибудь ты обязательно узнаешь… а пока оставь эти мысли, Гарри. Когда ты станешь старше… Я знаю, как тебе тяжело слышать это… когда ты будешь готов, ты все узнаешь.
И Гарри понял, что спорить бесполезно.
— А почему Квирелл не мог до меня дотронуться?
— Твоя мама умерла, спасая тебя. Если
Дамблдор внезапно проявил повышенный интерес к усевшейся на подоконник птичке, и это дало Гарри возможность промокнуть глаза простынкой. Овладев собой, Гарри спросил: «А мантия–невидимка — вы не знаете, кто прислал его мне?»
— Ах, плащ… Так случилось, что твой отец оставил его у меня, и я решил, что тебе он может пригодиться. — Дамблдор подмигнул. — Полезная вещица… В свое время твой папа с его помощью воровал с кухни пирожки.
— И вот еще что…
— Валяй.
— Квирелл сказал, что профессор Снейп… что он ненавидит меня, потому что ненавидел моего отца. Это правда?
— Пожалуй, они и впрямь недолюбливали друг друга. Примерно как ты и мистер Малфой. Кроме того, твой отец совершил нечто, чего Снейп оказался не способен простить.
— Что?
— Он спас Снейпу жизнь.
— Что?
— Да–да… — подтвердил Дамблдор задумчиво. — Забавно, до чего нелогично устроены люди, правда? Профессор Снейп не может перенести, что он в долгу перед твоим отцом… Я не сомневаюсь: он так защищал тебя на протяжении всего этого учебного года, потому что считал, что таким образом может отдать долг твоему отцу и они будут квиты. И тогда он уже с полным правом сможет презирать и ненавидеть память о твоем отце…
Гарри попытался вникнуть в суть этих слов, но кровь застучала в голове, и ему пришлось прекратить думать.
— И, сэр, есть еще одна вещь…
— Только одна?
— Как я достал камень из зеркала?
— Ага, вот это хороший вопрос. Это была одна из моих самых замечательных идей, и, между нами говоря, это еще слабо сказано. Понимаешь, только тот, кто хотел найти камень — найти, а не использовать — мог бы получить его, в противном случае он видел бы себя добывающим золото или пьющим Эликсир Жизни. Иногда я сам себя удивляю… А теперь, довольно вопросов. Предлагаю тебе лучше обратить внимание на эти сладости. О! Всевкусные орешки Берти Боттс! В юности мне не посчастливилось, мне попался орешек с вкусом рвоты, и, я боюсь, моя привязанность к этому лакомству в изрядной степени ослабела — но, полагаю, ничего страшного, если я съем вот этот, цвета ириски?
Он улыбнулся и с хитрым видом закинул в рот золотисто–коричневый орешек. Подавился и сказал: «Увы! Ушная сера!»
Мадам Помфри, колдомедик, была очень
— Всего пять минут, — умолял Гарри.
— Ни в коем случае.
— Вы же впустили профессора Дамблдора…
— Впустила, но ведь он директор, а это разные вещи. Тебе нужен отдых.
— А я и отдыхаю, смотрите, лежу и все такое. Ну, мадам Помфри…
— Ладно, ладно, — сдалась она, — но только пять минут.
И она впустила Рона и Гермиону.
— Гарри!
Гермиона готова была наброситься на него с объятиями, но сдержалась, к счастью — голова у Гарри все еще очень болела.
— О, Гарри, мы боялись, что ты… Дамблдор был так обеспокоен…
— Вся школа только об этом и говорит, — сказал Рон. — А что случилось на самом деле?
Это оказался один из тех редких случаев, когда реальные события еще загадочнее и увлекательнее, чем слухи, которые о них ходят. Гарри рассказал друзьям обо всем: о Квирелле; о зеркале; о камне; о Волдеморте. Рон с Гермионой проявили себя превосходными слушателями; они ахали в правильных местах, а когда Гарри дошел до того момента, когда Квирелл развернул тюрбан, Гермиона громко вскрикнула.
— Значит, камня больше нет? — спросил Рон в конце. — И Фламель теперь умрет?
— Я тоже это спросил у Дамблдора, но он говорит — как это? — «для правильно организованного сознания, что есть смерть, как не новое интересное приключение».
— Я всегда говорил, что у него винтиков не хватает, — Рону явно льстило, что его герой такой полоумный.
— А что было с вами? — спросил Гарри.
— Я благополучно добралась назад, — сказала Гермиона, — привела Рона в чувство — это заняло довольно много времени — и мы помчались в совятню, чтобы послать за Дамблдором, но тут наткнулись на него самого в вестибюле — он уже все знал — он только спросил: «Гарри пошел за ним, да?» и скорей побежал на третий этаж.
— Как ты считаешь, он знал, что ты поступишь так, как поступил? — спросил Рон. — И поэтому послал тебе плащ–невидимку и все прочее?
— Ну, знаешь, — взорвалась Гермиона, — если он знал — я хочу сказать — это ужасно — ты же мог погибнуть.
— Нет, это не ужасно, — задумчиво протянул Гарри. — Он странный человек, этот Дамблдор. Мне кажется, он хотел дать мне шанс. По–моему, он более или менее в курсе всего, что здесь происходит, понимаете? Видимо, он догадывался о том, что мы затеваем, но, вместо того, чтобы останавливать, решил нас кое–чему научить и пришел на помощь в нужный момент. Не думаю, чтобы это было случайностью — то, что он позволил мне узнать, как действует зеркало. Кажется, он считал, что я вправе встретиться с Волдемортом лицом к лицу, если смогу… Кто знает…
— Ну точно, никаких винтиков, — гордо произнес Рон. — Слушай, надо, чтобы ты завтра пришел на пир в честь окончания учебного года. Конечно, кубок выиграли слизеринцы, у них больше всего баллов — тебя ведь не было на последнем матче, и Райвенкло нас размазал — но зато можно будет поесть вкусностей.
В этот момент ворвалась мадам Помфри.
— Вы уже пятнадцать минут просидели, все, уходите, УХОДИТЕ! — решительно заявила она.
Гарри как следует выспался и наутро чувствовал себя почти нормально.