Философы от мира сего
Шрифт:
"Маркс - пророк", "Маркс - социолог", "Маркс - экономист", "Маркс - учитель" - таковы названия первых четырех глав книги. Уже начинает становиться ясным, в чем экономисты согласятся, а по поводу чего разойдутся в своих мнениях. Для Маркса определяющими качествами капитализма были диалектическое преобразованием порождаемое самой системой неравновесие. Конечно, Шумпетер не мог с этим не согласиться, ведь именно Марксова концепция развития капитализма лежала в основе его собственных взглядов. При этом Маркс в качестве главной причины подобной динамики называет противостояние рабочего класса классу собственников - противостояние, которое вызывает непрерывное уменьшение прибавочной стоимости, а значит, заставляет всех капиталистов, а не только первопроходцев, защищать свою прибыль с помощью сберегающих труд инноваций.
Вот тут Шумпетер вынужден не согласиться со своим предшественником. Он предлагает
276
Ibid, р. 126.
Мы не будем подробно останавливаться на других расхождениях с Марксом. Возможно, Шумпетер не осознавал истинной силы своего противника, но, по всей видимости, понимал, что перед ним интеллект гигантских масштабов, с которым следует бороться - и побеждать - по предложенным им же правилам. Именно этим он и решил заняться. Уже на следующей за главой "Маркс - учитель" странице нас встречает вопрос: "Может ли капитализм выжить?" Ответ вызывает удвоенное потрясение: "Нет, не думаю".
Но если капитализм и правда обречен, то уж точно не по выдвинутым Марксом причинам. А значит, нас ожидает блистательное описание того, что сам Шумпетер называл "убедительным капитализмом". Что такое убедительный капитализм? Он напоминает разумное воплощение того сценария, который впервые написал Кейнс, сценария непрерывного роста на протяжении ста лет. Шумпетер предстает перед нами во всей красе. Опасения пессимистов по поводу исчерпания инвестиционных возможностей отодвигаются в сторону легким движением руки: завоевание воздуха, утверждает он, по масштабам не будет уступать завоеванию Индии. Обеспокоенность других экономистов распространением неповоротливых монополий точно также поднимается на смех: Шумпетер сравнивает процесс появления инноваций с "неутихающим ветром творческого разрушения", причем главными новаторами являются сами "монополии". Все готово к появлению прямого опровержения суждений Маркса. Убедительный капитализм представляет собой реалистичную модель экономической системы, вовлеченной в процесс постоянного и гарантирующего свое продолжение роста.
Пришло время коснуться присущих Шумпетеру противоречий: даже если капитализм успешен с экономической точки зрения, о социологической его составляющей такого сказать нельзя. Возможность подобного расхождения возникает по той причине, что экономическая основа капитализма, как мы знаем, приводит к появлению собственной идеологической надстройки - разумной, а не романтической, критической, а не героической, подходящей людям в пиджаках, а не в доспехах. Именно капиталистический образ мыслей, капиталистическая ментальность в конечном счете и приводит к обрушению системы:
Капитализм порождает нормы интеллектуальной критики у которые после ликвидации морального авторитета большинства институтов обращаются в конечном счете против него самого. Буржуа неожиданно замечает, что рационалистическая установка не заканчивается на титулах королей и пап, а с такой же силой атакует частную собственность и всю систему буржуазных ценностей [277].
Так великая предпринимательская авантюра подходит к концу, но вовсе не из-за волнений рабочего класса или неспособности системы противостоять усугубляющейся череде кризисов, а просто потому, что изменилась атмосфера вокруг. Все меньше значат личность и сила характера; на первый план выходят бюрократы и управленцы. Даже инновация оказывается загнанной в рамки повседневности и низводится до простой
278
Ibid., р. 163.
Опять переворачиваем страницу: "Жизнеспособен ли социализм? Конечно да" [279] . Речь идет о социализме шумпетеровского толка: добродетельной, бюрократической плановой экономике. Мы бегло обсудим ее позже. Обратите внимание на силу аргументации Шумпетера: он победил Маркса на его территории. Казалось бы, он сдается на милость противника в ключевом вопросе о жизнеспособности капитализма. Но поражение моментально становится победой, стоит Шумпетеру продемонстрировать или, по крайней мере, предположить, что капитализм уступит место социализму вовсе не по тем причинам, что назывались Марксом, а по тем, что выдвинул он сам! Марксу отданы все возможные почести, но последнее слово остается за Шумпетером.
279
Ibid., р. 167.
Действительно ли это так? Вопрос крайне важный: на кону не только адекватная оценка вклада Шумпетера, но и прогноз относительно будущего системы, жителями которой мы являемся.
Первые ощущения - слепое обожание, замешенное на раздражении. Шумпетер не может удержаться от позерства, идет ли речь о добропорядочных буржуазных консерваторах или приверженцах Маркса. На страницах книги можно найти много его любимых идей. Так, Маркс, оказывается, был великим консерватором (!), монополии "увеличивают сферу приложения сильных и сокращают сферу приложения слабых интеллектов", а чем более приближена к "полному капитализму" та или иная нация, тем с меньшей вероятностью ее поведение будет агрессивным. Несомненно, последнее суждение озадачит студентов, изучающих британский империализм XIX века или внешнюю политику США в веке XX.
Эти типичные для автора цветистые выражения стоит рассматривать в контексте всей его аргументации. Разве нет в ней рационального зерна? Не кажется ли нам знакомой картина огромной, абсолютно не исследованной территории новых производственных возможностей? Не напоминает ли о чем-нибудь движение к все большей бюрократизации как в государственном, так и в частном секторе? Наконец, пророческими оказались строки об отмирании буржуазной этики. Напомню, что книга увидела свет в 1942 году. В качестве наблюдателя Шумпетеру не было равных. Ему удалось одним махом выставить на посмешище левый фланг, ждавший неминуемого конца капитализма, развенчать иллюзии центристов, убежденных в том, что умеренное манипулирование государственными расходами способно раз и навсегда решить все проблемы, и дискредитировать невеселые предсказания правых, считавших, что мы ступили на дорогу, ведущую к рабству. Несмотря на это, его прогноз нельзя оценить однозначно: при ближайшем рассмотрении он оказывается не без недостатков. Шумпетер, вне всякого сомнения, был прав, говоря о большом будущем технологий, но он не сумел предвидеть, что сама природа многих изобретений - от ядерного оружия и энергии до компьютера - сделает их не только заманчивым вариантом для инвестиций, но и угрозой для существования капитализма. Можно только восхититься точностью его пророчества о неизбежной бюрократизации крупного бизнеса, но очевидно и другое: рост неуклюжих великанов индустрии не сделал их поведение менее агрессивным. Вид сражающихся за международные рынки гигантских корпораций едва ли согласуется с предсказанием о схождении на нет склонности капитализма к расширению своих владений.
Действительно ли можно говорить о том, что капиталистический мир погрузился в апатию, потерял веру в себя? Если бы эти строки писались в 1960-х, нам оставалось бы только снять шляпу, ведь тогда западный капитализм, очевидно, двигался по направлению к плановой экономике. Тридцать с лишним лет спустя тезис Шумпетера выглядит не столь убедительно. Вера в капиталистические ценности отвоевала свои прежние позиции не только в США, но и в Европе, в то время как движение по направлению к плану принесло вначале рост, затем инфляцию и, наконец, потерю веры в жизнеспособность планирования как такового. Заключительным ударом по плановой системе стало крушение Советского Союза.